Долан слезам не верит: рецензия на фильм «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована»

Телевизионная звезда Джон Ф. Донован (Кит Харингтон) вот-вот получит роль в масштабном кинокомиксе, но его это, кажется, заботит мало: он страдает от психических проблем, от непонимания матери (Сьюзан Сарандон), от того, что окружающие не могут принять его таким, какой он есть. Единственный, кому он доверяет свои секреты, — юный фанат Руперт (Джейкоб Тремблэ), вот уже много лет ведущий с ним переписку. Руперт живёт по ту сторону океана, в Англии, и тоже, конечно же, страдает — в школе задирают, мать (Натали Портман) не понимает, отец ушёл из семьи. Но когда их письма случайно становятся достоянием общественности, в жизни обоих разворачивается настоящий ад: страдать придётся ещё больше.

Сейчас уже непросто поверить, что всего несколько лет назад вокруг Ксавье Долана стремительно разрастался культ: его цитировали, растаскивали на обложки журналов, им, в общем, восхищались. Как-никак человек снял первый полнометражный фильм всего в 19 лет, первый сценарий написал в 16, да и вообще, кажется, ещё из утробы вышел в комплекте с кинокамерой — вполне веский довод для восхищений и громкого звания кинематографического вундеркинда. Но время шло, вундеркинд обрастал щетиной, а фильмы не менялись — всё те же темы и приёмы циклировали в бесконечном долановском уроборосе. На «Это всего лишь конец света» люди начали подозревать неладное (хотя, как по мне, стоило задуматься ещё на «Мамочке»): кажется, наш Холден Колфилд на деле оказался Питером Пэном, вечным мальчиком, который категорически отказывается взрослеть.

Более того, с момента выхода «И всё же Лоранс» — самого, пожалуй, зрелого фильма Долана — режиссёр сделал то, о чём давно мечтали фантасты: повернул время вспять, с каждым годом становясь всё моложе, проще и поверхностнее. Его подростковая искренность обратилась раздражающим инфантилизмом, а больные темы зазвучали сломанным строем. Долан всё больше стал напоминать собственную карикатуру (при том что он и без того был ходячим шаржем, истеричным и чрезмерным), а его фильмы — бесконечный парафраз самих себя.

«Смерть и жизнь Джона Ф. Донована», первое англоязычное кино Долана, задвинутое далеко на студийную полку (премьера фильма в Торонто была ещё в сентябре 2018-го, до мирового проката он доковылял только сейчас) — кульминация долановской вторичности, близкий к катарсическому опыт, где ведущие мировые актёры два часа разыгрывают ту самую сцену и бросают фразы в духе «Я не могу видеть будущее, но я вижу судьбу». К классическим долановским темам принятия гомосексуальности и сложных отношений с матерью (отцов в мире Ксавье не существует как явления) добавляются, видимо, вообще все волновавшие его когда-либо проблемы: детская жестокость, неожиданная звёздность, одержимость кумирами и холодное сердце беспощадного шоу-биза, целые штабеля гнойных нарывов, хмурой тенью свисающие над каждой сценой «Донована».

Понятно, что с таким грузом фильму никак не справиться и в один момент, отчаявшись в попытках срезонировать эту щемящую боль, он начинает проговаривать смыслы вслух, в обрамляющем сюжет интервью вести открытый диалог со зрителем. Убеждать, заискивать, а потом и откровенно корить бедную аудиторию в том, что она, видите ли, не считает проблемы «сытых» столь же важными, как кровопролитные войны и голодающих детей. Сам по себе тезис, может, и не безнадёжный, но нарциссизм Долана — ещё более выделяющийся, чем в прошлых работах (хотя, казалось бы, куда уже) — и его эпатажная манерность скорее убедят в обратном. Видно, проблемы «сытых» и правда какая-то надуманная чушь, раз о них снимают такую надуманную чушь.

Долан вновь говорит о себе любимом, теперь аж в двух экземплярах: совершенно очевидно, что и сам Донован, и маленький Руперт — два состояния одной личности, Кит Харрингтон здесь даже манерно похож на Ксавье. Но его обращение внутрь — впервые, кажется, в карьере — совершенно лишено искренности, он будто просто не знает, куда ещё смотреть. И потому компенсирует недостаток чувств громкими криками, спорами, драмой, в которой не осталось ничего, кроме истерик. Он гиперболичен, да, но исключительно в сухом тексте: изобразительно «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована» — самый невзрачный фильм Ксавье. Никаких больше импрессионистских выпадов и сновидческих метафор: Долан вдруг стал скучным, не становясь при этом взрослым. И это вот действительно страшно.

С 15 августа в кино.