Новая классика: рецензия на фильм «Белая лента»

Канун Первой мировой. Неизвестные злоумышленники омрачают мирный распорядок жизни немецкой деревушки актами бессмысленного членовредительства: страдают дети, лошадь, деревенский доктор, кочаны капусты и даже попугайчик пастора. Вывести зло на чистую воду почти удается сельскому учителю, но поздно: в Сараево убивают Франца Фердинанда.

Трюизм «автор шел к этому произведению всю свою карьеру» звучит по-дурацки, но «Белая лента» и есть тот самый случай. Перемешанные части паззла, отвечавшие у Ханеке за тот или иной аспект насилия – абсурдистский («Забавные игры»), сексуальный («Пианистка»), апокалиптический («Время волков»), подпольный («Скрытое»), – в этом фильме сложились безупречно, образовав стройную и наглядную схему производства и круговращения зла в природе.

Все элементы картины взаимодействуют с точностью хорошо отлаженного механизма. Странное сравнение для Ханеке, верящего скорее в аналитические, чем символические методы искусства, но сходной слаженности, пожалуй, достигали разве что его земляки, украшавшие аллегорическими курантами средневековые города Европы. У них под бой колоколов вращались по порочному кругу жизни хрестоматийные фигурки епископа, рыцаря, крестьянина и, наконец, смерти с косой.

В крошечной деревне из фильма, где творится черт знает что и тоже по кругу, социальный состав процессии абсолютно тот же, разве что на циферблате – 1914-й год, а белые ленты для повязок скоро разукрасят свастиками. С некоторыми поправками все осталось без изменений и поныне. Но меньше всего хочется практиковать на этом фильме социокультурную диагностику насилия, которая для Ханеке является скорее производной его зловещего взгляда на человеческую душу.

В «Белой ленте» сам этот взгляд претерпевает радикальное изменение от иконографического любования насилием (все помнят, как у Ханеке били бейсбольной битой, резали артерию или втыкали нож в сердце) к его хитроумному сокрытию: акты жестокости упорно вытесняются здесь за пределы кадра, оставляя зрителей наедине с тайной. Вот уж кого действительно сложно было заподозрить в австрийце-нигилисте, так это наследника Хичкока.