Рецензия на фильм «Край»

В выдвинутом на «Оскар» и ускользающем от определений «Крае» Алексей Учитель красочно — с паровозами, медведями и женской баней — иллюстрирует популярный тезис о непознаваемости русской души.

В сибирский поселок Край, вольное поселение, где проживают «враги народа», приезжает с войны солдат Игнат. У местного машиниста он тут же отбирает паровоз и женщину. Потом устраивает гонки с другим машинистом, за что начальник поселка грозится отдать Игната под суд и отстраняет от управления любимым транспортным средством. Игнат уходит в лес, где находит себе новый паровоз и новую женщину, беглую немку, с которой в поселке будет много хлопот.

Загадочное кино сделал Алексей Учитель. Вроде бы его просто рассказать, но стоит попробовать разобраться с подробностями, как логика начинает отваливаться кусками, словно ржавые листы с нечиненой крыши. Довольно сложно объяснить, чем же занимаются здесь все эти люди, кроме того, что смотрят друг на друга волками, грубо разговаривают и время от времени поколачивают ближнего. Вроде бы валят лес. Но это только чуть-чуть, в начале. А чем заняты машинисты на паровозах (в богом забытом таежном углу их целых три!), кроме того, что выделываются друг перед другом? Как может советский солдат позволить себе собственный паровоз, на котором можно гонять как на болиде? Мучительно ждешь, что еще немного — и загадочная обшивка из кровельного железа как-то себя оправдает. Тщетно. Во время просмотра вопросы множатся до критической точки, за которой вполне может и, наверное, должна наступить нирвана. Все объясняет слово — «Край». А раз так, то и все здесь крайнее.

Люди, живущие там, с такой уверенностью и упорством совершают слабо объяснимые и по большей части дикие поступки, что возникает мысль: наверное, просто таковы законы этого бытия. Хотел ли Учитель уйти в сумрачную русскую небывальщину, непонятно, но она прорастает как-то сама собой. И когда местный народ с упоением, всем поселком жрет погибшего на рельсах медведя, с экрана разит таким густым языческим духом, что надо либо вставать и уходить, либо покорно принять его избыточность. Венчает сцену сакральной трапезы незабываемая картина — шкура убитого медведя распята на паровозе, впереди, там, где обычно звезда. Чем не геральдический символ России?

Железная дорога, самогон, тайга, медведь, бабы в бане, энкавэдешник с пистолетом — Учитель пишет картину русской жизни на краю, словно в угаре, грубыми, избыточно мясистыми мазками. И, кажется, не пытается эту жизнь как-то особо комментировать. Она сама себя объяснит.