Из чего состоят фильмы Леоса Каракса? Разбираем стиль французского режиссера-радикала

Дени Лаван в роли Алекса на кадре из фильма «Парень встречает девушку»

Леос Каракс, обретший славу то как enfant terrible французского кинематографа, то как проклятый поэт, начал снимать ещё в 23 года. Вундеркинд от мира кино, подобно своим кумирам Годару и Трюффо, ворвался на экраны с резвым и экспериментальным дебютом. «Парень встречает девушку» — экранное эссе о любви, юности и муках, где начинающий режиссёр Алекс (Дени Лаван) блуждает по ночному Парижу, пока не встречает свою судьбу – меланхоличную девушку Мирей (Мирей Перье).

Как и Трюффо в «400 ударах», режиссёр выстраивает тонкое взаимодействие реальностей: вымысла и правды, творческой фантазии и автобиографии. Любовная страсть и отчаяние – движущая сила его фильмов, где Каракс портретирует самого себя. В «Парень встречает девушку» режиссёр искал творческое и экзистенциальное «я», «Дурная кровь» положила начало страстным отношениям с Жюльет Бинош, в «Поле Икс» режиссёр восхищался Катей Голубевой — возлюбленной, которая трагически уйдет из жизни, что спустя десяток лет откроет дорогу «Святым моторам» – мрачному фильму-признанию, в котором уже не будет любимой, лишь художник наедине с собственным отчаянием и расколотой идентичностью.

Любовь к женщинам

Жюльетт Бинош в роли Мишель на кадре из фильма «Любовники с Нового моста»

Кинематограф Каракса невозможен без женщин и мыслей о них, иначе бы тот лишился страсти и событийности. В «Дурной крови», следом за дебютным фильмом, рассказывается история о двух влюблённых: молодой Алекс идёт на сделку с гангстерами, параллельно сходясь с подругой одного из преступников. Её сыграла темноволосая красавица Жюльет Бинош, на тот момент приходившаяся режиссёру и девушкой, и коллегой. Муза в жизни художника — общий и необходимый троп, который у Каракса превращается в священный мотор творчества.

Если любви под силу двигать небесные светила, то, безусловно, и кинематографу она не оставит шанса замереть на месте: так, в «Любовниках с Нового моста» – самом масштабном проекте постановщика — идея безоглядной и слепой любви (почти в буквальном смысле, учитывая, что Бинош сыграла почти незрячую художницу) доведена до поэтических высот: бесприютные клошары отдаются друг другу, невзирая на холод, голод и вонь. Возлюбленная остаётся с Караксом даже после смерти: «Святые моторы» завершаются титрами, посвящёнными Кате Голубевой. Работами режиссёра будто бы верховодит сама любовь, произвольно выбирая курс — жизнеутверждающей драмы или элегии.

Трагический мим Дени Лаван

Дени Лаван в роли Алекса на кадре из фильма «Дурная кровь»

Связь между кино и реальностью требует посредника – Каракс нашёл своего в образе Дени Лавана –– акробата и выходца из уличного цирка, ставшего постоянным исполнителем и своеобразным альтер эго художника. Французский артист Лаван – «человек с тысячью лиц», обладатель яркой и слегка пугающей внешности — дал кинематографу тот телесный подъём и физический потенциал, которых экран не знал со времён Чарли Чаплина, Бастера Китона и Макса Линдера. В «Дурной крови» артист опрометью бежит под Modern Love Дэвида Боуи, превращая сцену в экстракт караксовского киноязыка, в «Любовниках с Нового моста» Лаван примеряет на себя образ нищего файербризера, а в «Святых моторах» собирает множество личностей, переодеваясь из сгорбленной старухи в костюм motion capture, затем в чудовищного бродягу и даже в наёмного убийцу.

Осязаемое и движущееся тело – жилистый и пластичный Лаван играл не столько эмоциями, сколько физической гибридностью, встраивая себя и свою оболочку в контекст, ситуацию, жанр. Дуэт Каракс ‒ Лаван нередко называют продолжением пары Трюффо ‒ Жан-Пьер Лео, но в случае актёрских экзерсисов Лавана есть более точная дешифровка – это продолжение традиций немого кино, а сам Лаван, трагический мим, мастер танца и пробежки, – современный Чаплин, с которого сняли жизнерадостность и поместили в меланхоличную вселенную Каракса аж на целых 5 фильмов.

Исповедь синефила: кино как вечный двигатель

Дени Лаван на кадре из фильма «Святые моторы»

Фильмы Каракса, от стиля до сюжетных ходов, всегда имеют референцию и обращены к определенной кинотрадиции. В прошлом кинокритик, писавший в Cahiers du Cinema, он многое почерпнул от стиля и языка «нововолнистов»: тут и порывистый монтаж Годара, который особенно ощутим в третьем акте «Дурной крови» — фантазии на манер «Альфавиля», и цветовые акценты — использование красного и синего, целиком подчиняющих себе грамматику сюжета. Плюс горячечный нарратив со скачкообразным ритмом: всё это досталось Караксу от предшественников, которые боготворили стиль и форму и превращали кино в бесконечную машину движения.

«Святые моторы» — творческий апогей Каракса, по которому можно прочитать все жанровые и стилевые координаты кинематографа. Герой Лавана на протяжении дня ездит на лимузине и меняет личности: переход от склейки к склейке, от сцены к сцене, от жанра к жанру – Каракс схватил маршрут кинематографа, его двигательный механизм, где инсценированы сами правила игры седьмого искусства: в фильме есть и история красавицы и чудовища, и чувственная мелодрама, и мюзикл, и шпионский фильм в духе раннего Годара с Трюффо, и искусный выход на территорию sci-fi. Даже бег Лавана в зале с захватом движений кодируется как наследие хронофотографии — эксперимента, с которого более ста лет назад началась история кинематографа. Он же перебивает повествование черно-белой анимацией с акробатами, на манер тех кадров, которые создавал физиолог Этьен Жюль Марэ, когда «пристреливался» с фоторужьем.

Всё кино подчинено движению, его разложению и последующей сборке – таким образом, ленты Каракса, по сути, ода кинематографу и его вечному двигателю как универсальному принципу. А стиль Каракса — своеобразная вивисекция жанров, условностей и правил, без которых невозможна магия движущихся изображений.

Чувственный и поэтичный: гений эпизода

Леос Каркас на съемках фильма «Любовники с Нового Моста»

По этой же причине Каракс запоминается не в совокупности, а в отдельных визуальных выплесках импульса, эпизодах-вспышках (тот же бег Лавана под Дэвида Боуи или торжественный танец под фейерверки в «Любовниках с Нового моста»). Кино дискретно и принципиально разрезано – Каракс делает на этом упор, накаляя нервы фрагментами и концентрируя всю мощь в отдельных сценах. Наконец, после литературных и линейных «Любовников», а также «Полы Икс», в которой режиссёр пленился прозаическим языком Достоевского, Каракс посвятил себя фрагментарности – «Святые моторы» полностью состоят из эпизодов, превращённых в самостоятельные фильмы, на которые у Каракса в своё время не хватило сил и денег для реализации.

У Каракса эффект и эмоция всегда сильнее содержания, эпизод доминирует и вырывается из сюжетной структуры, становясь отдельным знаком – режиссёр тонко чувствует момент, а зритель его живо запоминает. Кино Каракса чувственно и лирично, но искренность художника спрятана за рядом синефильских интертекстуальных игр: автору приходится говорить о своих чувствах на языке экранного эсперанто, вовлекая в высказывание целые слои цитат и заимствований. По существу, фильмы Каракса — это длинная, растянувшаяся почти на 40 лет история о поиске своей идентичности (как в творчестве, так и в личной жизни), аранжированная Дени Лаваном в окружении множества масок и костюмов.