Когда лев голоден, он ест: рецензия на новый и самый нетипичный фильм Гая Ричи «Гнев человеческий»

На собеседование в инкассаторскую службу приходит подтянутый лысый мужчина (Джейсон Стэйтем, кто ж ещё). Говорит он мало, к будущему боссу во время разговора лицом не поворачивается, продолжая упрямо смотреть в стену, пока начальник бубнит где-то сзади. А когда попадает-таки на работу, лишний раз доказывает, что компанейскими способностями блистать ему не суждено: на корпоративных тусовках он постоянно отмалчивается и в первые же дни успевает нажить себе врагов среди коллег.

У всех инкассаторов есть позывные — Липкий Джон, Пулемёт, — вот и наш герой получает свой ник, Эйч. Скучнее не придумаешь, но и сам новоиспечённый Эйч, скажем прямо, человек без каких-либо отличительных черт. Одно о нём ясно точно: он слишком крут для этих сальных, вышедших в тираж инкассаторов, которые днями напролёт троллят друг друга в раздевалках и протирают кресла рабочих машин. Коллеги начинают что-то подозревать, когда во время одного из нападений, участившихся в последние месяцы, Эйч хладнокровно, чуть ли не с выдержкой профессионального киллера, разбирается с воришками. Теперь простым работягам, а вместе с ними и зрителям предстоит выяснить, кто такой герой Стэйтема — кот в мешке или волк в овечьей шкуре. А если волк, то выступает ли он в цирке.

Джош Хартнетт в роли Дэйва на кадре из фильма «Гнев человеческий»

Когда лев голоден, он ест. Когда Гай Ричи хочет снять пацанское кино (почти всегда), он его снимает. Причём в этот раз не какой-то там дерзкий ироничный фильм о жизни криминалов, вышедших на пенсию, а такое, знаете, рафинированное стэйтемовское кино, где все говорят хриплыми сдавленными голосами, где любая крутая фраза превращается в пафосную цитату для мема с волком, а главный герой запрещает самому себе умирать, пока не отомстит. Сняв «Джентльменов», Ричи как будто бы решил отдохнуть и провести на выходных короткий, но всё-таки марафон фильмов Крэйга С. Залера («Закатать в асфальт», «Драка в блоке 99»). Провёл. Понял не всё, однако главный урок усвоил: если иронию из своих фильмов заменить холодным цинизмом, может выйти что-то метапацанское.

Поэтому очень забавно воспринимать «Гнев человеческий» как ремейк оригинального французского триллера «Инкассатор» (а он, насколько бы сложно ни было в это поверить, им и является). У Николя Бухрифа ведь была тихая драма о скучных буднях перевозчиков денег, которые курят травку, болтают о всякой ерунде, отжигают на корпоративах, но не в силах скрыть внутренний слом, свою усталость от жизни и самих себя. Постепенно этот сюжет всё больше концентрировался на странном новичке Александре, и зритель выяснял, почему он пошёл работать в инкассацию. Неловкий аутсайдер, он раскрывал свою истинную сущность и на глазах превращался в хладнокровного мстителя. Поменяй Дюпонтеля (скажем так, совершенно не геройской внешности) на Джейсона Стэйтема — получится уже совсем другое кино.

Джейсон Стэйтем в роли Эйча на кадре из фильма «Гнев человеческий»

Но Ричи оно — другое то есть — как раз и нужно. Он вообще не любит церемониться с канонами: Холмс у него не Холмс, король Артур — уличный воришка, и только на «Аладдине» бунт против всего общепринятого как будто застопорился. Чтобы «расстопориться» спустя пару фильмов, превратив чуть ли не фестивальную трагедию в жанровую головоломку. Претенциозную, конечно, но по-ричивски претенциозную: снова эти экспрессивные открывающие титры, снова нелинейная структура повествования, да ещё и пафосное деление на акты, самое смешное в которых — дублирование названий глав самими героями (в «Выжженной земле» шестёрки Эйча, например, возмущаются, что выжгли всю землю в поисках нужных людей). От французского фильма ни следа, но и от старого шутливого Ричи осталось тоже не то чтобы много.

Он старательнее, чем обычно, использует вычурные визуальные приёмы: то снимет открывающую сцену одним дублем, поставив камеру в машину инкассаторов, которую вот-вот ограбят, то во время статичного диалога использует резкие отъезды камеры. Ричи, проще говоря, интереснее поиграться с материей жанра, преобразить эталонное стэйтемовское кино, где известный всем актёр вновь меняет профессию (с перевозчика и механика — на инкассатора) на уровне формы. Наследие именно что Ричи — образы маскулинных мужиков-задир, в перерывах между работой шутящих про члены и иронизирующих друг над другом, как буллеры-восьмиклассники.

Джейсон Стэйтем в роли Эйча на кадре из фильма «Гнев человеческий»

В этой ситуации, когда самоироничный автор, всегда державшийся где-то над жанром, берётся за простую, как дважды два, и невероятно серьёзную историю, есть два выхода. Первый — получить что-то в духе «Шпиона» со всё тем же Стэйтемом. Насквозь пародийное кино, превращающее избитые образы спецагентов в одну большую шутку. Второй — постироничный синтез двух этих форм, концентрированный жанровый сплав, который настолько возмутительно пошлый и серьёзный (да и к тому же по-эстетски снятый), что уже это доставляет определённое удовольствие. Вышло скорее второе.

Возможно, всё это часть стокгольмского синдрома. Очень уж не хочется верить в то, что Ричи просто взял и снял матёрый мужской боевик со звездой «Адреналина» и последних «Форсажей». Но в этом уравнении слишком много странных, не вписывающихся в законы логики элементов, чтобы ответ оказался настолько простым. Стэйтем упрямо общается пацанскими цитатами, потому что лучше один день прожить волком, чем сто лет — шакалом, и убивает врагов (преимущественно торговцев детским порно и убийц, он же всё-таки благородный мститель), но Ричи, будто бы понимая, насколько его герой абсурден, просто наслаждается фактурой истории. Возможно, поэтому во второй половине сам Эйч уходит на второй план и уступает место тем, кому он, собственно, собирается мстить — брошенным родиной ветеранам войны, грабящим инкассаторские машины.

Проще представить «Гнев человеческий» как фильм о любом эпизодическом герое Гая Ричи: скажем, о Борисе Бритве (у них со Стэйтемом, кстати, много общего — в них обоих хрен попадёшь). Вообразить этого персонажа на задних планах, на задворках истории проще простого — обычно такие колоритные, но однотипные характеры отлично вписываются в суматошное повествование, переполненное образами головорезов, мафиози и, так сказать, простых людей, которым не повезло оказаться между двух огней. Вот только если дать Борису Бритве лидирующую роль и заставить его рычать на ломаном английском пафосные фразочки, попутно нагружая всю историю библейскими цитатами, выйдет, как можно понять, утомительно. В «Гневе человеческом» Ричи цепляется не за героев, как это было раньше, а за саму фактуру истории — за череду событий, которые скачут по хронологии, отправляя зрителя из одной точки сюжета в другую (присмотритесь, как часто на экране мелькают надписи: «3 месяца назад», «2 недели назад», «давным-давно в далёкой галактике»). Ричи, кажется, потерял связь со своими излюбленными типажами, а вместе с ней и чувство динамики, сменившееся режиссёрским графоманством. Вместо кино — пускай и эффектное, но всё же упражнение. Вместо какого-то особенного взгляда на жанр — типичный его представитель.