Рецензия на фильм «Гарри - друг, который желает вам добра»

Переводчик Мишель с женой и тремя малолетними дочками едет "отдыхать" в свой загородный дом, который он купил полуразваленным и уже пять лет ремонтирует собственными руками. Ситуация, хорошо знакомая миллионам людей, втянутым в "гонку потребления" – у них хватает денег и амбиций, чтобы замахнуться на обеспеченный и беспроблемный быт, но не хватает на то, чтобы в полной мере реализовать эти претензии. Работа не приносит ни настоящих денег, ни морального удовлетворения, бытовые проблемы усугубляются семейными сразу с двух сторон - постоянно капризничают дети и живущие неподалеку родители, требующие такого же внимания и к тому же фактически навязывающие супругам свою опеку. Мишель гонит от себя мысль, что навеки погряз в такой жизни, и чувствует, что способен на большее. Все это, в разрез с национальным обычаем экранного красноречия и словесного изъявления чувств, не проговаривается, а попросту написано на унылом лице Лорана Люка, играющего роль Мишеля.

В традиционном реалистическом кино такая завязка могла бы перетечь в обстоятельную психологическую драму с бунтом героя и последующим уходом в "другую жизнь" или окончательным смирением перед обстоятельствами. Современный кинематограф избегает столь линейных решений, предпочитая тем или иным способом взорвать ситуацию, чтобы ускорить течение повествовательного времени и не дать зрителю заскучать, увидев на экране те же вопросы и в той же форме, в какой он видит их в жизни. В фильме Молла герой случайно встречает своего однокурсника Гарри, состоятельного бездельника, который до сих пор восхищается юношескими литературными опытами Мишеля и предлагает ему всяческую поддержку, не преследуя при этом никаких видимых своекорыстных целей. В этом-то и заключается саспенс: люди, с римских времен привыкшие искать "qui prodem?" (кому выгодно?), с напряженным интересом пытаются разгадать новоявленного добродетеля. На память приходит классическая уже пьеса Александра Вампилова "20 минут с ангелом", где они, то есть герои и зрители, вместе пытались выяснить истоки бескорыстия прохожего, откликнувшегося на просьбу двух командировочных дать им денег на опохмелку. Сначала Гарри выступает как персонаж волшебной сказки ("донатор" или "даритель") – покупает Мишелю и его жене Клер, невзирая на их слабое сопротивление, крутой джип взамен сломавшейся плохонькой машины, а затем начинает решать проблемы героя подобно большевикам, которые хотели облагодетельствовать народ, не спрося его о том, хочет ли он быть облагодетельствованным и даже вопреки его законному волеизъявлению. "Друг, желающий вам добра" оказывается меценатом сталинского толка, действующим по принципу "нет человека – нет проблемы", тем более впечатляющим, что Серхи Лопес наделяет своего персонажа поистине невинным простодушием. О дальнейшем развитии событий можно догадаться, хотя лучше построить десять догадок и один раз посмотреть кино.

Хотя Гарри подан в фильме как персонаж из плоти и крови, а финал вроде бы не оставляет сомнений на этот счет, он столь же реален, сколь и виртуален – в том смысле, что может толковаться как воплощение скрытых желаний самого Мишеля, втайне мечтающего о свободе, в том числе от родителей, жены и детей. Режиссер и не скрывает, что в один прекрасный момент "представил себе, что может случиться, если в моей жизни появится человек, который доведет до логического конца мои сомнения, разочарования и неразрешенные вопросы". Собственно, и стивенсоновский доктор Джекил как-то вообразил себе некоего мистера Хайда, который мог бы реализовать его потаенные желания, а потом постепенно превратился в этого мистера Хайда.

Молл наводит на эти аналогии, но они, к сожалению, остаются умозрительными, не находя адекватного осуществления в материи его фильма. Это, кстати, характерное противоречие всех картин, пытающихся совместить интеллектуализм о остросюжетностью: жанр требует держать зрителя в неведении, а проблематика нуждается в раскрытии. "Гарри" смотрится с интересом и напряжением, но, в отличие от менее интригующих картин чисто психологического толка, его последействие не столь продолжительно.