Мясо, матюки, убийства: рецензия на фильм «Первая любовь»

Рео — боксёр-неудачник, которому врачи поставили смертельный диагноз. Моника — утратившая всякую связь с реальностью проститутка, которую один продажный коп и якудза-отступник хотят использовать в своей сложносочинённой афере (а для этого им Монику нужно обязательно убить). Из-за нелепой случайности — Моника, увидев в очередной раз призрак отца, сбегает от копа, а Рео, не разобравшись, что к чему, сбивает того с ног, «спасая» девушку (от чего он её спасает, парень, впрочем, не догадывается), — они вместе запускают цепочку нелепых и жестоких событий, вылившихся в полномасштабную мафиозную войну.

Перед премьерой своей новой работы на Каннском кинофестивале Такаси Миике — безумный японский режиссёр, снимающий каждый год примерно миллион фильмов (от кровавых триллеров и серьёзных драм до экранизации «Невероятных приключений ДжоДжо»), — вышел на сцену, чтобы развеять все сомнения насчёт жанровой принадлежности «Первой любви». Я, говорит, отлично понимаю, что вы знаете меня как автора малоприятных желудку фильмов, где то и дело людям вырывают кишки, тычут палками в глаза под зловещее «кири-кири-кири» или тонкой леской отрезают ноги, но сейчас всё будет по-другому. Никаких убийств, никакой крови и уж тем более никаких отсечённых голов — только светлая история любви, без подвохов.

Судя по неуверенному смешку из зала, никто ему не поверил.

И правильно сделали — отрубленная голова крупным планом покатилась уже минуте на второй. Дальше только хуже (или лучше, в зависимости от ваших эстетических предпочтений): «Первая любовь» оказалась увлекательной гиньолью, бесстыдным кроваво-кишочным аттракционом, где визуальная пластика стоит сильно выше какого-либо адекватного содержания. Оно (содержание то есть) тут на адекватность не сильно и претендует — в отличие от своего тёзки Китано, который довольно приземлённо и не сильно отходя от жанра высмеивал якудза-фильмы в трилогии «Беспредел», Миике даже не пытается стоять ногами в пространстве какой-либо познаваемой реальности.

Его сюжет настолько перегружен событиями и криминальными клише — суровые якудза, китайская мафия, двойные агенты, тройные агенты, предатели, предатели предателей, катаны, деньги, два ствола, — что быстро теряет всякий смысл, и даже условно «спокойные» моменты, ритмически перемежающие бойкие замесы, выглядят не меньшим стёбом, чем, допустим, смертельные нокауты бедным бабулькам. Причём отмороженный абсурдизм своего мира Миике с радостью подчёркивает причудливыми ракурсами, экспрессивными даже по его меркам героями или внезапным переходом в анимацию там, где он физически не может снять трюк «вживую».

Это пренебрежение к сюжету и перевод его хитросплетённых линий в одну большую шутку, где сложные многоходовочки обрываются исключительно по глупости или благодаря невозможному стечению обстоятельств, отлично отражает ощущения местных главных героев. Недалёкого паренька-боксёра, очевидно, пропустившего в своё время пару точных хуков по голове, и наркозависимой проститутки, между которыми вспыхивает нелепое (а потому для Миике и однозначно «чистое») чувство.

За весь фильм они, кажется, так и не поймут, какого чёрта их все вокруг пытаются прибить — в их мир подковёрные мафиозные интриги вторгаются лишь чередой трупов и психов, которые скоро тоже станут трупами.

Раньше Такаси частенько снимал кино о хаотичном зле (да хоть те же «Кинопробы»), сейчас на сторону хаоса у него переходит добро — за чем наблюдать, честно, даже ещё смешнее. В каком-то смысле «Первая любовь» образует неожиданный такой double feature с вышедшим вчера «Ирландцем»: Скорсезе там показывает, что гангстерские ценности в конце концов оставляют людей физическими и моральными калеками. У Миике посыл попроще: по его мнению, мафиозные разборки — это просто очень весёлый бред.