Рецензия на фильм «Испанка»

В маленькой роли – еще никому не известная Одри Тоту ("Амели"), в роли побольше – известная своим изящным задом Жюдит Годреш ("Красотки"), в главной роли – среднестатистический проходимец Ромен Дюри ("Просветление") плюс масса европейской молодежи, подобранной по соответствию флагу: немца играет немец, итальянца – итальянец, датчанина – датчанин, англичанина – англичанин, и это правильное решение.

Играют они все студентов на стажировке в Барселонском университете по линии международной программы "Эразм". Слава тебе господи, почти обошлось без лекций и семинаров, а показана их жизнь в течение года в одной большой съемной квартире и как они друг к другу притирались. Показано все от лица француза Дюри, приехавшего последним, с его предисловием и послесловием из личной жизни и комментариями. Вот это "от лица", может быть, лишнее, поскольку, конечно, речь идет о метафоре. Молоденький Евросоюз точно так же внутри себя притирается на государственном уровне в одной большой съемной квартире под названием континент. Поскольку метафору осуществил француз, она по определению не может быть плоской и дутой, но главенство жизни Дюри делает ее ограниченной. Можно было больше, больше, больше специфики квартирантов…

История отношений Дюри с Тоту психологически точная: жили-жили, расстались, совсем расстались, и никто не виноват. Жили по случайности, расстались по необходимости, она ревновала, он переживал, но друг другу они на фиг не нужны, потому что "друг друга" не было. История отношений Дюри с Годреш любопытна, как образец, что нынче происходит в Европе, когда юный друг дома становится любовником жены приютившего его мужа и как потом они продолжают общаться. Уравновешенные люди, достойны зависти. Тем не менее, все это обрамление "Испанки" из "личной жизни" незаразно, некомедийно – так, экзерсис на молодежную тему. Вся комедия начинается, когда основными становятся отношения в съемной квартире.

Они становятся такими, пожалуй, когда приехал брат англичанки. Он тупой, то есть совсем тупой. Испанка обиделась, когда в первый же вечер он начал петь про "гордых своей нищетой" испанцев. На следующее утро он напел немцу про "новый порядок: хайль Гитлер, хайль Гитлер" – и только потому, что тому надо было уроки делать, а этому делать нечего. Как немец его не вырубил? Не вырубил, политкорректный. Но дальше брат на гулянке в пивбаре нажрался пивом так, что его непереваренные следы остались по всей Барселоне. Поскольку все снято на цифру с компьютерными приколами, получается обобщение на весь мир.

Кто ж не вспомнит, глядя на чужую пьянку, свои студенческие годы? У них там холодильник поделен на секции с этикетками "Ларс", "Алессандро", "Хельмут", в наших общагах делили полочки в тумбочках. У них у телефона на разных языках шпаргалки, как отвечать кому из иностранных родителей, если ребенка в данный момент не оказалось дома, а у нас, например, по субботам все шли на Арбат на телефонный узел, чтобы позвонить домой. И так далее – от секса до любви, от групповых депрессий до неизбежных расставаний, после которых на всю оставшуюся жизнь "красный оксфордский галстук" (барселонский, сорбоннский) становится верным паролем. Общая молодость - это действительно грипп, зараза, способная объединить Европу, какой бы старушкой она ни была.

Самый трогательный момент, когда критики попадали со стульев – это конкретное подлинное объединение, случившееся в момент утреннего прилета любовника англичанки, всю ночь занимавшейся сексом с американцем, при том, что к телефону подошел тормозной итальянец, сообразивший, что происходит что-то не то, лишь когда приближался к университету. Предупредив не ее, а всех остальных квартирантов, он невольно сплотил их в таком едином порыве не допустить, чтобы "грязное настоящее" зачеркнуло ей "светлое будущее", что насчет Европы вообще все сразу стало ясно. Француз, бельгийка, испанка, датчанин, немец и даже брат англичанки готовы к любым героическим подвигам и солидарны, как Лех Валенса – если начали, наконец, понимать, что к чему. Надо только начать врубаться. Это правда смешно. Посмотрите, не пожалеете. Если б еще этот фильм перемонтировать в соответствии с его собственными достоинствами, цены бы ему не было.

Текст: Екатерина Тарханова