Рецензия на фильм «Рай»

Кшиштоф Кесьлевский писал сценарий под себя, как начало очередной трилогии. Сюжет предельно банален, гибрид "Кармен" с "Ромео и Джульеттой". Сначала карабинер в тюрьме влюбляется в заключенную и бежит вместе с ней, потом они так и не расстаются, хотя против них весь мир. Зная хотя бы "Три цвета: красный, синий, белый" этого режиссера, можно представить, что вышло бы из подобного сюжета. Кесьлевский-моралист заострился бы на том, что заключенная ненароком взорвала двух маленьких детей, их отца и пожилую уборщицу. Неважно, что сознательно взорвать эта бывшая учительница хотела наркобарона, который губит ее маленьких учеников - вышло-то по-другому. Проблема обрастала бы тем, что учительница - англичанка, в Англии коррупция в принципе побеждена, а действие происходит в Италии, где коррумпированы полиция, суд и правительство. "Личное" выводилось бы из итало-английских языковых игр.

Кесьлевский-живой человек прощупал бы эту проблему жертвенной любовью карабинера, выяснил бы, насколько она искупает взрыв, но ответа бы не дал. Фильм остался бы, как качели: туда-сюда, туда-сюда, а в целом решайте сами. "Решайте сами" - ключ режиссуры Кесьлевского, который при этом, конечно, знал бы, как режиссировать, на что с таким ключом смотреть, куда переводить взгляд. Рассматривал же он в "Красном" лицо Трентиньяна или в "Синем" квартиру Жюльетт Бинош, и в условиях тех проблем создавало же это саспенс.

Умирая, сценарий Кесьлевский завещал кому-нибудь из молодых. Тоже понятно: видно, рассчитывал, что молодежь преодолеет банальность уже не глубокомыслием, а свежестью своего мировосприятия, от сленга до монтажа. Завещание было исполнено, "Рай" снял нестарый Тиквер, но сработала непредусмотренная поправка. Том не настолько молод, чтобы сбросить Кесьлевского со счетов и делать с его сценарием, что в голову взбредет. Том так уважает покойного режиссера, что наступил на горло собственной песне. Никакого сленга, манер, современных ритмов в материал не ввел, строго следовал тексту. Однако при этом Тиквер не настолько стар, чтобы страдать планетарным сознанием. В классно сделанных "Беги, Лола, беги" и "Принцессе и воине" потолком его все равно оставалась любовь как абсолютная ценность, без вариантов, без всяких "решайте сами". Вот из "Рая" и вышла заведомая неудача.

В фильме, есть, разумеется, пара-тройка достойных сцен. Бежавшие карабинер с учительницей прячутся в кузове микроавтобуса, курсирующего, судя по всему, по химчисткам, а водитель его у одной из химчисток останавливается и поджидает приемщицу. Роман у них, и приемщица залезает в микроавтобус, они трахаются в кабине на скорую руку, и это парафраз к экстатической, деликатной любви карабинера к учительнице. Кроме того, в то же самое время по радио в микроавтобусе передают, что оба беглеца уже объявлены в розыск и как их будут ловить. Спрятавшиеся слушают. Плотность получаемой из кадра информации весьма кинематографична.

Еще больших похвал заслуживает продолжение, когда, добравшись в провинцию на электричке, беглецы сначала встречают подругу учительницы, затем вызывают туда любящего отца карабинера. Весь кусок очень тонкий - подруга ведет себя правильно, отец - еще более правильно. Снято легко и точно. Нельзя забывать и то, что лейтмотивом сквозь весь материал проходят съемки сверху параллельно земле - из рая, куда в финале отправятся на вертолете загнанные беглецы. Ракурс здесь очень интересен, нов и не уступает "Небу над Берлином" Вендерса.

К сожалению, если фильм в целом неудачен, у хорошего режиссера это заметно буквально с первого кадра. За компьютерным вступлением следует первое появление героини, когда она делает бомбу. Уже тут видно, что ничего хорошего не будет. Она ее делает как бы "иллюстративно". Сам процесс Тиквера не волнует, ему надо поставить галочку, что "в замшевую сумку был вложен мощный взрывной механизм", так же как следом ему надо поставить галочку, что героиня "напряженно шла в многоэтажный офисный дом в центре современного Турина". Здесь столько суетливых и чисто иллюстрирующих пресловутое "напряжение" кадров, что сразу неинтересно. А когда момент влюбленности карабинера иллюстрирует крупный план его как бы во сне сжимающейся руки - наяву он днем так же сжимал руку героини, упавшей в обморок - это настолько продиктовано сценарием, а не естественным состоянием в кадре, настолько искусственно, что дальше можно вообще не смотреть.

Можно не смотреть, и как карабинер судорожно шарит под столом в кабинете допроса в поисках микрокассеты. Уже ж было сказано его собственным голосом с диктофона: "Хочешь бежать, положи кассету под стол". Так как дальше они, разумеется, побегут, судорожное шаренье надо было решительно пропускать. Таким же беспомощным оказался и секс под деревьями в конце концов. В нем предсказуемо все, кроме "силуэтного" освещения. Но с одним освещением получается занудство.

Проблема в том, что если бы Тиквер решительно отказался от иллюстраций, длить время фильма пришлось бы чем-то другим. А чем, если решено не отступать от материала Кесьлевского, а присвоить его, приручить, приучить к себе - глубокомыслия не хватает? Не накопилось еще? "Рай" в итоге - прекрасный пример того, как безнадежно испортить уважаемый, но чужой материал. Как без личного переживания он сведется к самому себе, то есть к занудству и предельной банальности.

Текст: Екатерина Тарханова