Живой классик «медленного кино» Альберт Серра продолжает рассказывать тихие сказки о смерти.
Де Роллер (Бенуа Мажимель) – Верховный комиссар Республики во Французской Полинезии. Способный договориться о чём угодно как с местными жителями, так и со статусными туристами, он с удовольствием играет роль лучшего друга всех и каждого. Казалось, Де Роллер устроил идеальную жизнь и себе, и всем своим знакомым, но рай идёт трещинами, когда на острова прибывают военные. Всюду начинают ползти слухи, что скоро где-то поблизости пройдут ядерные испытания, и хотя подтверждения информации не поступает, не поступает также и опровержения. Так по некогда беспечным тропикам растекается страх.
С «Мучениями на островах» Альберт Серра продолжает линию «Истории моей смерти» и «Смерти Людовика XIV». Хотя на этот раз режиссёр обращается к современности, его Верховный комиссар Де Роллер плоть от плоти Казановы из «Истории» и Людовика из «Смерти» — наслаждающийся роскошью сибарит на закате жизни с неявными заслугами в прошлом, благодаря которым он и прирос к нынешнему привилегированному положению, этакий Воланд на пенсии. Вероятно, это самая значительная роль Бенуа Мажимеля, студента консерватории из «Пианистки» Ханеке. Некогда талантливый и амбициозный, ныне всем обеспеченный, но погрязший в необязательных ролях, он отыгрывает практически самого себя. И хотя исполнители главных ролей из предыдущих фильмов Сера, Жан-Пьер Лео или Хельмут Бергер, будь они лет на 10 моложе, смотрелись бы на месте Мажимеля-Роллера уместнее, на деле это только подтверждает преемственность картин.
Верховный комиссар улыбчив, велеречив, он пытается хотя бы о чём-то договориться и с военными в общем, и с адмиралом в частности, и с местными жителями, обеспокоенными прибытием незваных гостей. Не то чтобы совсем уж безуспешно, но и значимых результатов переговоры не приносят. И чем чаще звучат фразы в духе «ничего не случится» и «всё будет хорошо, я вам обещаю», тем яснее становится, что что-то обязательно случится и что хорошо ничего не будет, а будет очень плохо. Но это взгляд со стороны, зрительский, а изнутри: ну какие ядерные испытания, какие бомбы, какие взрывы? Здесь же море, пляж, пальмы.
Задним числом «Мучения» легко принять за предостережение, но где Альберт Серра и где сиюминутные памфлеты? Живому классику «медленного кино» всегда было интереснее вывернуть действо в игру теней, в стихотворение, в ощущение, а в последних фильмах — в предчувствие скорой смерти. В «Мучениях» уже не личной, а общей смерти всего мира. Как и все порядочные люди, Серра ничего не предсказывает и ни от чего не предостерегает, лишь делится ощущениями.
В англоязычном медиаполе за фильмом закрепилось другое название — Pacifiction. С одной стороны, выглядящее как написанное с опечаткой слово «умиротворение» (pacification), с другой — лингвистический кадавр из pacific и fiction, где первое слово обозначает «великий» (в англоязычных странах Тихий океан называют Великим), а второе — «вымысел». Где-то между умиротворением, тишиной, мучениями, а также величием и вымыслом, наверное, и стоит искать дополнительные смыслы картины. И здесь тоже можно провалиться в ловушку многозначности, с одной стороны, как и в любом настоящем произведении искусства, копаться в «Мучениях» можно сколь угодно долго и каждый раз выискивать что-то новое. А с другой — Серра в творчестве всегда был довольно откровенен и чужд метафор, в его фильмах происходит только то, что видит зритель на экране, будь то смерть Людовика XIV или скитания волхвов по пустыне.
Тем не менее отдельные сцены всё же позволяют развернуть в сознании обширное поле ассоциаций и отсылок. Самый показательный пример: штурмующий волны на гидроцикле Де Роллер чем-то неуловимо напоминает вознамерившегося заниматься сёрфингом на вьетнамском пляже подполковника Килгора из «Апокалипсиса сегодня». И хотя это сходство так и остаётся лишь на уровне неясных ощущений, весь Pacifiction можно воспринимать как предчувствие Apocalypse Now, вопрос в том, нужно ли.
Альберт Серра снял традиционно невыносимое кино на свою уже дежурную тему, но, к сожалению, в 2022-м оно может отозваться уже не так, как, вероятно, задумывалось автором. В тенях, отблесках и едва слышных рифмах уже и видится, и слышится что-то слишком жуткое, страх побеждает и красоту, и скуку и захлёстывает всё вокруг.