Рецензия на второй сезон «Сумеречной зоны» — вызывающий фантастический альманах о современности

Год назад в свет вышла долгожданная новая версия культовой «Сумеречной зоны». При всём значении проекта для американской культуры перезапуск обошёлся без мастодонтов современного жанрового кино: лишь Ана Лили Амирпур («Плохая партия») сняла непривычно скромный для себя эпизод о пришельце, а Крейг Уильям МакНейл («Лиззи») поставил усыпляющую серию о мистическом пистолете. Можно, конечно, возразить, мол, и оригинальное шоу не изобиловало большими постановщиками, работая благодаря паре-тройке авторов-креативщиков. С другой стороны, нынешние шоураннеры в лице Джордана Пила и прочих продюсеров — не Роды Серлинги, и фантазии у них, судя по первому сезону, не хватает даже для менторства 10 эпизодов. Делить кино и сериалы сейчас дело сомнительное, но одной из главных проблем новой «Сумеречной зоны» было как раз то, что её взялись осмыслять телевизионные ремесленники, лишённые уникального взгляда на жанр. Эдакие важные винтики в сложном механизме, которые если и берут на себя инициативу, то делают это максимально компромиссно и невзрачно. В результате новое прочтение проекта с его попыткой встроить в сюжеты новые либеральные подтексты сталкивается с тем фактом, что лучшей прошлогодней серией оказывается почти покадровый ремейк и без того гениального эпизода («Кошмар на высоте 20 000 футов»).

Но вот проблема, казалось бы, решена. Количество хоррормейкеров и просто людей с уникальным видением растет. Во втором сезоне вообще парадоксально много интересных имён: новые звёзды жанрового инди Бенсон и Мурхед («Паранормальное»), Перкинс («Февраль», «Гретель и Гензель»), снова Амирпур, Диллард («Милая») и давнишний коллега Пила Питер Атенсио («Киану»). А одна из серий вообще поставлена по сценарию романиста Стивена Барнса — и уже это если не по духу, то по подходу приближает ребут к оригиналу, напрямую связанному с палповыми, бульварными сюжетами, в которых запрятаны главные общественные фобии, от ядерной войны до коммунистов и правительственного заговора.

Изменения действительно есть. Назойливый дидактизм первого сезона с его плакатным содержанием (высказывания о зверском патриархате или пародии на Трампа) быстро утомлял. Каждая серия считывалась уже в экспозиции: стоило лишь понять, какое меньшинство «воины света, воины добра» будут защищать на этот раз. Да и с эпизодами, которые американский социальный контекст старательно обходили стороной, тоже возникали проблемы: формат метафорической фантастической серии, полностью держащейся на скромном хай-концепте («А что если появится зомби-вирус и им заразятся все мужчины?»), вообще очень тяжёло растягивать на час. С этим, кстати, столкнулся и Серлинг, но, осознав, что эксперимент продюсеров ни к чему хорошему не привёл, автор свел «Сумеречную зону» к получасовому формату.

Последнее, впрочем, к ребуту не относится. Новая «Сумеречная зона» по-прежнему стоически выдерживает часовую длительность, хотя со стороны это скорее напоминает муки Сизифа. Интереснее смена того самого социального контекста. Из проекта реакционного, сиюминутного шоу превращается в тот самый каноничный набор безвременных зарисовок о прошлом, будущем и настоящем. Серия Осгуда Перкинса «Вам также может понравиться» — одновременно выпад в сторону общества потребления и трогательная история зашуганной маленькой личности (хотя, как и в других работах режиссёра, здесь важнее гнетущая форма, а не легко считываемое содержание), «Кто из вас» Атенсио — неплохой скетч о ролях жертвы и преступника, а «Встретиться в середине» Хендла — простенькая история об ужасах цифрового общения и умная деконструкция ромкомов.

«Сумеречная зона» приближается к уникальной форме альманаха, где общего, конъюнктурного всё меньше, а личного — всё больше. Тот факт, что в новом сезоне участвовали авторы (Перкинс, Мурхед и Бенсон), снимающие чуть ли не автобиографическое жанровое кино, это лишь подтверждает. В эпоху новой искренности локальное, важное прежде всего для самого художника, начинает преобладать над неуклюжим общечеловеческим и общесоциальным. Первые неуверенные (хотя и рьяно радикальные по своему настрою) шаги новой «Сумеречной зоны» видоизменились в уникальную поступь. Идейно целостности по-прежнему нет, менторство Пила и прочих уж очень условное, но в такой череде индивидуалистских эпизодов это даже концептуально.

Телевизионные ремесленники не исчезли, а страшное слово «повестка», которым пугают нашего зрителя, и дальше грубо вклинивается в повествование (что опять же плохо лишь в случае её поверхностного, чуть ли не популистского использования). Что будет с «Сумеречной зоной» дальше — вопрос открытый. Но очевидно, что проект, с самого начала казавшийся плохой затеей, теперь имеет все шансы стать значительным феноменом в рамках многосерийных жанровых фильмов. И уж если в третьем сезоне массовый зритель не дай бог познакомится, например, с Софи Такал, Джереми Гарднером или Бруно Форцани, это уже будет успехом.