Рецензия на фильм «Машина Джейн Мэнсфилд»

Штат Алабама, 1969 год. Семья Колдуэлл внезапно узнает, что бывшая жена Джима (Роберт Дюволл), патриарха клана и отца четырех взрослых детей, скончалась в Британии, где она жила со своим вторым, английским мужем Кингсли Бедфордом (Джон Херт). Так как женщина завещала похоронить себя на «малой родине», Кингсли и двое его взрослых детей привозят гроб в Алабаму и впервые сталкиваются со своей многочисленной американской родней.

С тех пор как западные солдаты забурились в афганские горы и иракские пески, голливудских постановщиков так и тянет серьезно поговорить про войну. Не в смысле «Ура, мы ломим, гнутся шведы!», а в смысле «Рука бойцов колоть устала» и «Бери шинель, пошли домой!». Как и можно было ожидать, первые картины такого рода популярности не снискали, потому что даже социально озабоченным зрителям вполне хватало разговоров о войне в газетах, в Интернете, по ТВ и на радио. Стало ясно, что если режиссер хочет поговорить о возвращающихся с фронта солдатах, ненужных жертвах, трагедии поколения и тому подобных мрачных вещах, то ему надо этот разговор завуалировать и завернуть в удобоваримую обертку – подобно тому, как ветеринары дают кошкам таблетки, заворачивая их в кусочки мяса.

«Машина Джейн Мэнсфилд» – именно такое кино, таблетка в кусочке мяса. Этот фильм рекламируется как историческая семейная трагикомедия о столкновении двух культур – напыщенных британцев и колоритных американских южан (Алабама, напомним, считается «сердцем Дикси», то есть юга США). Действительно, «Машина» начинается как комедия, и актер и режиссер Билли Боб Торнтон выводит на экран целый взвод забавных персонажей, включая своего собственного героя – слегка аутичного любителя быстрых автомобилей, который на первом свидании с британской родственницей (так как они не кровная родня, это не инцест!) предлагает ей раздеться и голой почитать стихи, потому что его возбуждает ее английский акцент. Однако когда персонаж Торнтона сам раздевается в кадре, становится ясно, что перед нами отнюдь не простодушный ситком с шутками об акцентах, сексе, «травке», хиппи (1960-е годы!) и о противоречиях отцов и детей. Почему? Потому что торс Скипа Колдуэлла весь покрыт ожогами. Во время Второй мировой войны он был летчиком-асом и чуть не погиб, когда его самолет загорелся. В результате фрагмент, начавшийся как романтическая сцена, перетекает в проникновенный монолог Скипа о том, что он пережил на фронте и в тылу.

Дальше – больше. Все взрослые мужчины из числа Колдуэллов и Бедфордов оказываются ветеранами (старшие участвовали в Первой мировой, младшие – во Второй мировой), и каждый из них получает шанс выговориться. Либо рассказать о себе, либо поговорить о других. Так, выясняется, что Кингсли презирает сына за то, что тот вместе с британским гарнизоном Сингапура сдался в плен японцам, а старший из братьев Колдуэлл завидует братьям, потому что они воевали на фронте, а он служил дома. «Машина» быстро перерастает в серьезный и напряженный сеанс групповой психотерапии, и шутки уходят на второй план, хотя и не исчезают вовсе (Дюволл забавно играет человека, случайно принявшего ЛСД).

Поскольку в «Машине» играют такие мощные и яркие актеры, как Дюволл, Херт, Торнтон, Кевин Бейкон, Роберт Патрик и Рэй Стивенсон, они обходятся без флэшбеков и одними своими монологами и диалогами убедительно передают страдания и неутихающую боль людей, переживших величайшие трагедии XX века. Если бы весь фильм состоял из подобных сцен, это была бы достойнейшая камерная драма – порой срывающаяся на проповедь, но по теме, которая этого заслуживает. Но так как «Машина» позиционируется как трагикомедия, она тратит слишком много времени на маскировку и недостаточно много времени на то, что составляет суть ленты. И чем пронзительнее военные реплики Торнтона или Стивенсона, тем сильнее они выламываются из окружающей их ситкомной атмосферы и тем нелепее кажется картина в целом.