Свобода после развода

Люди сбиваются в стаи, чтобы мучиться общей дурью. От этого происходят все политические течения мира. Потом всё возвращается к своему естеству, и политические течения захлебнулись бы, но приходят новобранцы. Приходят и набивают те же шишки. И этот круг, наверное, не разорвать никогда.

Герои нового фильма Лукаса Мудиссона сбиваются в подобие коммуны, потому что им претит буржуазность. В коммуне куда не ткнись, везде на стенке или Че Гевара, или Ленин с бантиком – идейные вершины греют душу и, как лишайник на дереве, дают ориентиры.
Буржуазность. Это скучная семейная жизнь в скучном геометрическом доме, это муж-сантехник, который бьет, хотя любит. Телевизор с его культом вещей. Разделение человечества на два пола: пока один пьет пиво, другая моет посуду. Люди сбиваются в коммуны, чтоб отринуть рутину и свежим взглядом посмотреть на мир: кто сказал, что солнце – хорошо, а дождик – плохо, кто это учредил? У нас будет наоборот.
Все происходит в 75-м, но легко проецируется будущее: кто сказал, что мораль – это хорошо, кто учредил? У нас будет наоборот. Похоже.
Тридцати-с-хвостиком-летний шведский поэт Лукас Мудиссон после успеха "Факиного Омоля" ушел в собственное детство, сделал свой "Амаркорд", ностальгически прошелся по своим хиппозным синякам и шишкам, давно залеченным и теперь смешным. Это "Амаркорд" эпохи "Догмы", без признаков барочной пышности, почти документальный по стилю, снятый ручной камерой и полностью погружающий нас в реальность экрана. Органика безупречна, характеры выписаны цепко, вязь отношений между персонажами составляет суть и кайф фильма.
Буржуазность тут напоминает конвейер: все прагматично, налажено и отмерено. Коммуна же напоминает улей, встревоженный хаосом толкущихся в башках идей. Мыть или не мыть посуду? Брить или не брить подмышки? Есть или не есть сосиски? Быть или не быть лесбиянкой? И время от времени – вместо затемнения – экран наливается хилым цветом первомайского кумача.
Исторические закономерности обрисованы, как в "Капитале" Маркса, пролетарии всех стран соединились. В СССР символом свободы были битлы с пепси-колой, в просвещенной Европе – возможность дистанцироваться от бритых подмышек. И новый Максим уже грезит о взятии банков-спрутов и перераспределении собственности.

Точно намечена содержательность вечного конфликта поколений: "Не хочу быть, как мама! Мама – буржуазка!". Точно прописана суть идеологических разногласий в области культуры: "Пеппи-Длинный-Чулок – капиталист! Кругом вещи, вещи!". Гениально сформулирована суть общественно-политических движений: люди – как каша, были индивидуальными хлопьями, потом слиплись в единую массу.
Но неизбежно надоедает. После каш захочется сосиску и возникнут первые демонстрации протеста: даешь мяса! Какой-то ренегат протащит в коммуну первый гнилой телевизор. Несгибаемые в знак протеста отвалят, но остальные сломаются, начнут снова красить губы и есть хот-доги. Грешники раскаются, семьи воссоединятся, дурь пройдет, только теперь бывшая буржуазка уже социалист с заросшими подмышками. И однополая любовь не будет пугать. Коммуна слегка расшатала устои – и человечество чуть сдвинулось по пути прогресса.
Так самую малость морализирует этот фильм эпохи отрицания моралей – только под флагом спонтанного самообучения. Автор философичен, спокоен и по-доброму взирает на коммунистический улей с высоты общечеловеческого знания. Он сделал самый смешной лирический фильм года на самую больную тему века.
Остается тема одиночества. Она очень сильна и проходит лейтмотивом. Мыкается сантехник, брошенный семьею. Мыкается плотник, которого более не возбуждает жена. Страдают подростки Ева и Фредрик – толстые стекла очков отделяют их от человечества, но оба находят друг друга и тоже образуют мини-партию близоруких. Мыкается в поисках своего счастья Классе – его от человечества отделяет нестандартность секса.
И в вопросе об одиночестве автор находит максимально точный ответ: лучше есть кашу вместе, чем отбивные в одиночку. Так коммунизм и буржуазность оказываются лишь крайними точками одной истины, которая посередине. У каждого возраста своя сермяга, у каждой амбиции своя правда, а у природы в целом нет плохой погоды.
Звучит победная "Абба", как у нас звучала революционная "Асса".
Эс-о-эс!

Текст: Валерий Кичин