«Власть»: Человек, который продал мир

Дик Чейни, не самый удачливый да и не особо умный парень, однажды попадает в тюрьму за пьяное вождение. Жена забирает его и ставит ультиматум: мол, либо ты берёшь себя в руки, либо мы с тобой прощаемся. Дик угрозу принимает близко к сердцу — даже, видимо, слишком, ведь в ближайшие годы он устроится в Белый дом. Там он поработает сначала мелким советником, потом министром обороны, а затем, при младшем Буше, взойдёт как вице-президент, усилит центральную власть и чуть ли не единолично начнёт войну в Ираке.

Адам МакКей — пример одной из самых удивительных режиссёрских трансформаций последних лет. Человек, который заставлял Сэмюэля Л. Джексона со «Скалой» Джонсоном прыгать «мордой в асфальт», вдруг ударился в биографические драмы на, прямо сказать, не самые простые темы. Раньше он, как очень удачно выразился один зарубежный эссеист, делал умное «глупое кино». Теперь он делает «умное» глуповатым.

Глупость здесь, конечно, исключительно в положительном смысле. МакКею явно хватает квалификации, чтобы серьёзно говорить и об экономическом крахе, и о сложных политических перипетиях, но он предпочитает не супить брови и сводит всё в такую постмодернистскую игру. Где герои порой откровенно дурачатся, действие в любой момент может прерваться авторскими отступлениями, а существование «четвёртой стены» отрицается совершенно. Во «Власти» метод МакКея эволюционирует: раньше его хватало на внезапные камео звёзд, объясняющих сложные термины, теперь персонажи у него могут начать читать Шекспира или заказать в ресторане войну с Ираком, а посреди фильма наглейшим образом возникают финальные титры.

«Игра» (теперь уже без всяких понижений) вообще ключевое слово для «Власти». Она меньше всего похожа на стандартизированный байопик: слишком много тут заигрываний с формой, структурой, образами. МакКей жонглирует событиями и фактами как хочет, строит из них линейный, но довольно путаный нарратив, подчинённый не столько логике, сколько удивительной внутренней ритмике. Про фильмы часто говорят, что история в них «оживает», — так вот для «Власти» этот обычно пустой словесный конструкт вполне справедлив. История в нём — не набор событий, это цельный, пульсирующий, дышащий организм, в котором прошлое сталкивается с будущим, а реальное — с выдуманным. И поверх всего ложится опоясывающая фильм метафора политики как рыбалки — просто, да, банально даже, но удивительным образом работает: во многом из-за того, как грамотно МакКей рифмует её с нужными сценами.

Эта игра может показаться — особенно тем, кто не видел прошлый фильм Адама, — чем-то уж слишком формалистским. Будто режиссёру интереснее искать поводы лишний раз похихикать, чем, собственно, что-то зрителю рассказать. Фильм за это действительно некоторые ругают: мол, у нас тут трагические страницы истории, а вы цирк с конями устроили. Но причина претензий, надо думать, больше политическая — ведь МакКей, о ужас, не поддаётся соблазну выставить республиканца Чейни абсолютным злом и «literally Гитлером», а идеологическое противостояние левых и чуть менее левых сводит до одной послетитровой шутки.

Правда в том, что, как бы ни скалил зубы МакКей, он никогда, выражаясь словами из другой сатирической комедии, не уходит full retard, и трагичного во «Власти» не меньше, чем комичного, — причём часто даже внутри одного эпизода. Баланс условно смешного и грустного он здесь выдерживает даже лучше, чем в «Игре на понижение» — та под конец несколько прогибалась под необходимостью дать вывод и вывести мораль. «Власть» такой ошибки избегает, её остроумие и бешеная динамика не спотыкаются вплоть до самых титров. И даже после них.

Эту тональную двойственность фильм совершенно великолепно отражает в своём главном герое, Дике Чейни (великая роль Кристиана Бэйла, неузнаваемого пуще прежнего). Он тоже бывает чрезмерен, в некоторые моменты — ну вылитый мультяшный злодей, красноглазый крысёныш Брейн, думающий только о том, как бы прибрать к рукам кусок побольше (за Пинки в фильме в таком случае отвечает не менее великий Стив Карелл). Но Бэйл отнюдь не карикатурен, он даже в самые эксцентричные моменты держится на грани, за его злодейским прищуром — сложный персонаж, которого что в жизни, что в кино вам едва ли удастся понять до конца.

С 21 февраля в кино.