Трудные подростки: рецензия на сериал «Монстры: История братьев Менендес» от Райана Мерфи

На американском телевидении нет человека более плодовитого, чем Райан Мёрфи. В одном только сентябре создатель «Хора» и «Американской истории ужасов» выпустил четыре проекта. Один из них — «Монстры», сиквел одноимённого шоу 2022 года. Первый сезон о маньяке Джеффри Дамере часто критиковали за отсутствие уважения к погибшим; второй закономерно вызвал ажиотаж — и тоже по причине спорных авторских решений. Мёрфи не является единоличным автором всех проектов, к которым прикасается, но его тень упорно сопутствует каждому новому детищу и в конечном счёте становится настоящим проклятием, намеренным членовредительством для создателей и аудитории.

Купер Кох и Николас Александер Чавес в образах Эрика и Лайла Менендесов на кадре из сериала «Монстры: История братьев Менендес»

Центральными героями сезона стали Лайл и Эрик Менендесы (Николас Александер Чавес и Купер Кох). В октябре 1989 года братья убили собственных родителей Хосе (Хавьер Бардем) и Китти (Хлои Севиньи). Менендесы заявляли, что пошли на преступление по причине многолетнего насилия со стороны отца. Прокуратура считала, что истина кроется в завещании Хосе, разделившего многомиллионное состояние между сыновьями. В 1996 году суд приговорил Менендесов к пожизненному сроку без права на досрочное освобождение. 

Менендесы росли избалованными мальчиками и во внимании СМИ ещё до совершения убийства не нуждались. Лайл был взбалмошным, часто пребывал в гневе, вёл разгульный образ жизни, любил группу Milli Vanilli. Душевная организация Эрика была куда тоньше, младший был доверчивее. Если Джеффри Дамер происходил из низов, то Менендесы — воплощение роскоши, суть золотой молодёжи Лос-Анджелеса. В лучшем случае «Монстры» могли стать жестокой басней или полным нюансов психологическим портретом двух убийц. Однако сразу после пилотной серии Мёрфи с соавтором Иэном Бреннаном начинают играть на одержимости населения громкими убийствами и прочими тру-краймами. 

Хлоя Севиньи и Хавьер Бардем в роли Китти и Хосе Менендесов на кадре из сериала «Монстры: История братьев Менендес»

Вся идея сериала буквально низводится до уровня скабрёзных заголовков жёлтой прессы. Предметом изучения «Монстров» являются вовсе не материалы по делу Менедесов и даже не пресловутая правда, которая, как известно, «у каждого своя». Девять часов кряду авторы не экономят на драматизации и домысливании, выстраивают вокруг фактов неэтичные гипотезы диких масштабов, главной из которых станет гиперболизированная объективация братьев и романтизация их отношений. Мёрфи, сделавший имя на похотливом вуайеризме (надо заметить, публично одобряемом), отправляется исследовать жизнь жертв многолетнего абьюза предельно неподготовленным. Тональность повествования поражает: с первых же серий Менендесов лишают субъектности, намекают на инцестуальную связь между ними, акцентируют внимание исключительно на внешних признаках, не церемонятся с внутренней составляющей. 

Хлоя Севиньи в роли Китти на кадре из сериала «Монстры: История братьев Менендес»

Обилие сцен того самого физического насилия со стороны Хосе и психологического давления Китти не производит никакого эффекта, доходит до уровня «мыльных опер», на которых сделал себе имя Мёрфи (например, «Части тела»). Бардем и Севиньи чувствуют себя подавленно и неестественно, поскольку сценарий не предполагает серьёзного, вдумчивого анализа персонажей. Не слишком убедителен и недавний дебютант Чавес (много криков, мало сути). Первая половина сезона ослепляет праздностью, вторая серьёзно проседает, сконцентрировавшись на судебных слушаниях и репортёрских докладах Доминика Данна (Нэйтан Лэйн), журналиста Vanity Fair, который становится одержим делом на фоне переживания личной утраты.

Эмоциональным экватором выступает пятый эпизод The Hurt Man («Раненый человек»). Серия предположительно снята одним дублем, с медленно надвигающимся зумом. На протяжении 36 минут Эрик Менендес детально описывает многочисленные, стартовавшие с шести лет случаи педофилии отца. Главный актёр сериала Кох отважно, хотя и несколько механистично, проживает огромный пласт накопившейся боли. Вполне вероятно, что «Монстры» затевались только ради этого эпизода, поскольку остальные выглядят в лучшем случае побочно, в худшем — оскорбительно для выживших жертв сексуализированного насилия по всему миру. Сериал не занят ни оправданием, ни осуждением Менендесов. Мёрфи и команде попросту нечего сказать, поэтому они прибегают к нескладной прямой речи, обрамляют её в мишуру и гламур ради рейтингов. Проклятие Мёрфи наносит новый удар.