Рецензия на фильм «Конвой»

Достойный семидесятнический роуд-муви, но не самый лучший фильм Сэма Пекинпа.

Одуревшие от поборов дальнобойщики избивают трех копов в придорожной забегаловке. Побег к границе штата оборачивается политической акцией. Америка – это дороги и фургоны. Так был завоеван Запад, так был удержан Восток. Пересечь страну от Атлантического океана до Тихого на автомобиле должен каждый уважающий себя романтик – например, Бен из «Выпускника» делает это трижды.

Снимая фильм про дальнобойщиков – этих последних романтиков насквозь прагматичной Америки, – Сэм Пекинпа, конечно, создает развеселый вестерн. Со своими фирменными рапидами и людоедским юмором. Все причитающееся хорошему вестерну в «Конвое» налицо: есть и благородные ковбои за баранкой (Кристофферсон), и алчные шерифы в погоне за длинным долларом (Боргнайн), и прелестные незнакомки (МакГроу), желающие прокатиться с ветерком.

Социальная линия (поднимающая было голову в середине картины, когда мчащих в никуда водил вдруг настигает местная исполнительная власть с вопросом, чего, мол, хотите) растворяется в дымке бензиновой гари, как только дальнобойщики снова садятся за руль и ветер начинает хлестать в приоткрытую форточку. Они вроде бы бегут, но их бег не имеет точки назначения.

«Конвой», как и прочие важные дорожные истории 60-70-х, вроде «Беспечного ездока», «Двухполосного шоссе» или «Исчезающей точки», – прежде всего декларация полной и неподотчетной никому свободы. «В чем смысл вашего коллективного марша?» – допрашивают одного из водителей докучливые репортеры. «Смысл в движении», – отвечает мудрый водитель. Так и до дзен-буддизма недалеко.

Впоследствии уже другие режиссеры доведут эту шоферскую максиму до совершенного абсурда. «Конвой» переродится сперва в моторный угар «Безумного Макса», а затем и в потребительски точный «Форсаж». Богатая обвеска кузова и блестящие молдинги окажутся дельной заменой поиску внутренней правды в проносящихся мимо дорожных знаках. Из таких авто герои семидесятых будут казаться старомодными романтиками. Таким место не на шоссе, а на обочине жизни.