Восставший из МКАДа: обзор первых эпизодов сериала «Метод 2»

После смерти Меглина (Константин Хабенский) Есеня (Паулина Андреева) пытается встать на ноги: заводит ребёнка с Женей (Александр Петров) и самостоятельно расследует новые дела, но травматические флешбэки возвращают её в прошлое, к гибели возлюбленного, жестоким убийствам и ужасу российской хтони. Будто выбравшись из закромов сознания, эти воспоминания лезут в нормальную, налаженную жизнь — в округе появляется маньяк, убивающий женихов, а к и без того запутанному делу привлекают Родиона, которого, как выяснится, тайно держали в психиатрической лечебнице. Оправдания, разумеется, в рамках жанра: герой не умер, потому что сердце у него находится с другой стороны, да и вообще он крепкий малый — всё может выдержать. Зато его мозг куда слабее: после «смерти» эксцентричный Меглин превратился в безумца; на место происшествия детектива пускают только на привязи и каждый день пичкают таблетками.

Первый «Метод» — явление если не уникальное, то уж точно дискуссионное, расширяющее рамки отечественного детективного жанра и вечно балансирующее на грани между российским и западным. Сложилась некая, что ли, синергия, взаимодействие двух сил, которые позволили сериалу так ловко подражать чуждым канонам, но и не терять самобытности: китч и драма, вещи, казалось бы, совершенно разные, тут конструировали настоящий кинокомикс об ужасном облике регионов и травмированных соотечественниках, у которых что ни день, то новый Эдипов комплекс или маниакальная жажда мести. И главное — это был совершенно понятный, простой во всех смыслах проект. Экранизация бульварного детектива Донцовой, где абсурд, гиперболы и глупость — уникальные ключевые элементы, а не архаичные аппендиксы.

Константин Хабенский в роли Родиона Викторовича Меглина на кадре из сериала «Метод 2»

Последним, что забавно, второй сезон и преисполнен. Вся кэмповая часть оригинала компенсировалась такими же жирными мазками пейзажа провинции — возможно, главным объектом фильмов Юрия Быкова, который в продолжении, к сожалению, уступил место менее остросоциальному автору Александру Войтинскому. Теперь действие не уходит в отдалённые уголки страны, и вслед за сеттингом меняется проблематика: «Метод 2», хоть и пытается тщетно повторить успех предшественника, заимствует его шаблоны очень поверхностно. Первые два эпизода — история свадебного маньяка, убийцы женихов. Тут, конечно, первым делом сразу думаешь о кризисе института брака, домашнем насилии и патриархальной системе в семье — и сиквел вроде бы эти догадки подтверждает, но, лишившись окружения настоящей России за МКАДом, превращается в ещё больший китч. На этот раз безудержный и скорее смехотворно нелепый, чем жанровый.

Паулина Андреева в роли Есени Стекловой на кадре из сериала «Метод 2»

К слову, о патриархальной системе: появление Родиона в первых двух эпизодах — решение очень сомнительное хотя бы с точки зрения драматургии. Второй «Метод» вроде бы ознаменовался полным отделением Есени от своего коллеги, личностным становлением героини, которая на протяжении всего прошлого сезона была напарником. Напарником, на чьём конфликте фокусируются больше, чем на конфликте ведущего сыщика, но тем не менее. Продюсеры, напротив, продолжают отчаянно связывать её образ с образом Родиона: даже к расследованию, которое, вполне возможно, персонаж Паулины Андреевой мог раскрыть и в одиночку, настойчиво подтягивают сумасшедшего «воскресшего» детектива, от чьего присутствия больше вреда, чем пользы.

Промокадр к сериалу «Метод 2»

И можно было бы вообще забыть про этот нюанс — всё-таки российские сериалы не оплот прогрессивности, а, напротив, любопытный кейс уникальной старой оптики, — но возвращение Меглина даже никак не обостряет сложившиеся в первых двух эпизодах конфликты. Скорее напротив: обесценивает серии первого сезона, которые закономерно подводили к обретению Есеней самостоятельности. А раз нет нерва, значит, персонажи действуют по отработанному шаблону продолжений: имитируют противоречия. «Безумие» — один из самых удобных приёмов (хотя до брата-близнеца ему, конечно, далеко), драматургический шах и мат, который сложно оспорить, но абсурдность которого понимают, кажется, все зрители. Хотя по необъяснимым причинам продолжают смотреть дальше.

С таким исходным концептом, впрочем, едва ли можно сделать плохо. Цекало, решивший продолжать историю в каком угодно ключе — лишь бы без завершения проекта, — умело выцепляет образы оригинала: от безумных убийц до таких же неуравновешенных следователей. «Метод» не исчез, скорее потерял в самобытности и превратился в абстрактный жанровый конструкт, корявый пазл из разных приёмов, сюжетов и героев, которые могли бы существовать где и когда угодно. Плохо, конечно, сделать нельзя, но у этого слова, как известно, есть много других, более мягких и лояльных синонимов. Они новому «Методу» подходят больше.