Рецензия на фильм «Крабат. Ученик колдуна»

Германия 17 века, разоренная Тридцатилетней войной и чумой – финальными конвульсиями Средневековья. Вещий сон приводит чумазого сироту Крабата (Дэвид Кросс) на подозрительную мельницу, которой заправляет одноглазый Мастер (Кристиан Редль), научающий черной магии одиннадцать оболтусов в свободное от мукомолья время. Крабат становится двенадцатым. Плата за телекинез и умение летать по воздуху оказывается, однако, слишком жуткой: уволиться с чертовой мельницы ученику нельзя, влюбиться в Гретхен из соседней деревеньки тоже – за нарушение положена смертная казнь обоим. На мельницу, между тем, регулярно наведывается Всадник Апокалипсиса с партией человеческих скелетов для переработки в костную муку. У мельника с ним бартерная сделка: со смертью очередного подмастерья старик ежегодно омолаживается.

Собственно, в плетении заговора против Мастера с попутным овладением колдовской наукой, как и в расплетении заговора учеников друг против друга, и заключается основная интрига «Крабата» /Krabat/ (2008). Заговоры получились заковыристые, и чтобы свести концы с концами, закадровый голос то и дело обращается к тексту первоисточника – романа "Сатанинская мельница" популярного немецкого сказочника Отфрида Пройслера. Впрочем, отважное решение немцев не упрощать задачу и не делать из "Сатанинской мельницы" локализованную версию «Гарри Поттера» /Harry Potter and the Deathly Hallows: Part I/ (2010), можно только поприветствовать. Сюжет, который при наличии хороших маркетологов легко растягивается в многосерийную франшизу, здесь плотно упакован в один европейский фильм, так то животрепещущая для юношей и девушек проблема личной идентичности и восстания против отцовского авторитета решается здесь за какие-то два часа с хвостиком.

В этом смысле "Крабат" и по части концентрации художественных достоинств на единицу времени, и с точки зрения содержательной выглядит интересней и умней своего простоватого голливудского коллеги. Физические страдания здесь не по-сказочному натуралистичны. Магия – вещь практичная, жуткая и бессердечная – в отличие от подсахаренной поттеровской, которой дурят детям голову. Жернова судьбы перемалывает кости в самом деле. Финальный же взрыв на сатанинской мельнице символизирует не прогресс компьютерной анимации, а конец средневековья и рождение нового человека, притом кровавое – в фильме насчитывается два трупа со следами насильственной смерти и одна попытка суицида.

Понятно, что за такие номера люди, проставляющие "Гарри Поттеру" штамп "для семейного просмотра", уже рассмеялись в лицо режиссеру Марко Крейцпайнтнеру: у "Крабата" нет никаких шансов завоевать аудиторию по ту сторону Атлантики, и оценить пентаграммы на лбу героев, игры с числом двенадцать и сеансы черной магии с участием несовершеннолетних юношей смогут только в образованной Европе.

Впрочем, как альтернативное Поттеру еврофэнтези со злыми волшебниками "Крабат" не одинок. Достаточно вспомнить недавнего «Воина Севера» /Jadesoturi/ (2006), с которым немецкий фильм роднит, помимо мрачноватого взгляда на жизнь, и жуткая культурная эклектика: в "Сатанинской мельнице" Пройслера, лужицкого серба по происхождению, смиксованы славянские сказки про лешего и германские – про Фауста.

В финском "Воине Севера" – Калевала и китайское ву-ся. Что-то подобное когда-нибудь снимут и у нас, если экранизируют наконец с умом "Волкодава" или роман Дяченко. Пока же остается довольствоваться продукцией европейского производителя.