Дом, в котором живет Дженни Пен: рецензия на фильм «Обитель смерти» с Джоном Литгоу и Джеффри Рашем

Судья Стефан Мортенсен (Джеффри Раш), еще недавно с торжественным пафосом выносящий приговоры в зале суда — в том числе обвиняя мать жертвы педофила в равнодушии, — переживает инсульт. Потеряв возможность полностью управлять телом, он оказывается в пространстве без привычного пьедестала — в пансионе для пожилых людей, где многие проживают последнюю главу жизни. Здесь бывший судья встречает зловещего голубоглазого Дэйва Крили (Джон Литгоу) — безумца с маниакальной привязанностью к перчаточной кукле по имени Дженни Пен, с помощью которой он устанавливает свои правила и заставляет соседей со страхом ждать наступления ночи. 

Джеффри Раш в роли Стефана Мортенсена на кадре из фильма «Обитель смерти»

Если в умиротворяющей драме Синтии Скотт «Чужие в приятной компании» несколько пожилых женщин в изоляции мирно переосмысляют прожитые годы, то герои «Обители смерти» Джеймса Эшкрофта далеки от ностальгии — они заняты планами на ближайшее будущее. Дэйв Крили придумывает новую пакость (облить пациента мочой или отправить старушку гулять за пределами безопасной территории?), Стефан Мортенсен готовится к ответному удару (написать жалобу или спрятать ингалятор кукольника-астматика?), а его сосед по комнате, бывший регбист Тони Гарфилд (Джордж Хинар), лихорадочно перебирает варианты для временной самоликвидации (скрыться в прачечной?), чтобы не попасть под горячую руку и избежать очередного «поцелуя для Пенни». 

Противостояние двух стариков перерастает в полноценную войну, в которой вскоре, как и в любой войне, не остается места для логики и здравого смысла. Вечерами Стефан катается в кресле по практически безлюдным коридорам пансиона и ищет ответы. Как и прибывший в «Оверлук» Джек Торренс, герой Джеффри Раша думает, что переживет в чужих стенах сезон-два, а затем вернется к прежней жизни, но обитель забирает у пожилого мужчины живительные силы, превращая его из хладнокровного и высокомерного мирового судьи в одного из грустных и одиноких обитателей дома престарелых, потерявших память, разум и даже способность сжимать в руке картонный стаканчик. Кажется, будто демоническая кукла вот-вот выглянет из-за угла и, словно дементор, вытянет последние месяцы жизни из несчастного, но перед глазами Стефана вновь возникает ее владелец. Постаревший Дэйв, молодой Дэйв, совсем юный Дэйв. Фотографии кукольника украшают не только дверь в его комнату, но и стены заведения. Постойте, а как давно он ведет нечеловеческие игры с жителями пансиона? Что он делал здесь в 1960-е годы? 

Джон Литгоу в роли Дейва Крили на кадре из фильма «Обитель смерти»

И пока зритель теряется в догадках, Джон Литгоу с невероятным озорством пускается в ведьмовской пляс, а Джеффри Раш не менее экспрессивно плюет в лицо врагу и торопливо крутит ручки кресла. Их дуэт — это актерский поединок, где нет слабого звена. Раш мастерски передает долгий путь Стефана от высокомерия к отчаянию, а Литгоу воплощает целый спектр эмоций, словно не он управляет Дженни Пен, а она им. Неудивительно, что на кинофестивале в Ситжесе актеры получили общую премию за лучшую мужскую роль — выбрать, чей перформанс лучше, попросту невозможно. 

Фильм ощущается как кошмар, сотканный из повторяющихся деталей, крупных планов потерянных лиц и непрекращающегося шума: криков, стонов и шепотков. «Берегитесь этого кота, — участливо предупреждает один из постояльцев дома престарелых «Ройял Пайн Мьюз», указывая на притихшее неподалеку животное. — Он является предвестником смерти». Стефан отмахивается от предупреждения, а уже спустя пару минут говорящий вспыхивает, словно облитая керосином спичка. Впрочем, произошедшее шокирует разве что сидящего перед экраном зрителя — местные жители и обслуживающий персонал отнесутся к трагической смерти, мягко говоря, стоически, словно такое случается по пять раз на дню.

Джон Литгоу в роли Дейва Крили на кадре из фильма «Обитель смерти»

В новозеландском доме престарелых к смерти и сопутствующим событиям в целом относятся с равнодушным принятием, не считая нужным проверять камеры видеонаблюдения, хотя бы изредка заглядывать к пациентам по ночам или разбираться в причинах конфликта между стариками, которые ежедневно бьют посуду, кричат и бросаются обвинениями. Пансион предстает как место, где время давно застыло — здесь важно не то, что происходит, а то, что НЕ происходит, а именно никакого возрастающего внимания к беспорядкам. 

Дженни Пен кутается в красные занавески, вырастает размером с дверной проем, прячется в комоде и засовывает маленькие ручки в рот умирающих стариков. Она продолжает игру, питаясь отчаянием пожилых людей и равнодушием персонала, призраком проходя сквозь закрытые пространства. И если поначалу высокомерная уверенность Стефана и возмутительные проделки Дэйва могут вызвать слабую улыбку, то со временем становится ясно, что черный юмор идет рука об руку с трагедией — освобождение можно найти лишь в смерти.