Пирс Броснан рассказал о своих главных ролях и музыкальных способностях

Вы в последнее время сильно заняты – сколько фильмов вышло с вашим участием?

Четыре картины подряд. Небольшая роль в «Перси Джексоне…», потом «Безымянный автор», «Помни меня» и, наконец, мой небольшой фильм «Самый лучший».

Вы специально составили себе такой плотный график?

Нет, просто так совпало. Точнее, только три фильма шли болееменее подряд – «Самого лучшего» мы закончили два года назад (Броснан также выступал в качестве продюсера – EMPIRE). Он был готов, мы показали его на «Санденсе», а потом купившая на него права компания-прокатчик развалилась. Мы поставили его на ноги, и теперь он выходит после всех остальных моих фильмов. Никогда раньше не сталкивался с таким изобилием – четыре фильма впритык друг к другу.

Если посмотреть на все эти картины вместе – а они и выходят почти одновременно, – создается ощущение, что вы практиковались в разнообразии: кентавр, два совершенно разных отца и бывший премьер-министр Великобритании…

Все верно.

Начнем с Полански?

Почему бы и нет? Роман Полански – это… (пауза). Когда тебе звонят и предлагают сняться у мистера Романа Полански, ты сразу делаешь стойку и слушаешь внимательно. Я согласился, не раздумывая. Я не спрашивал его: «Почему я?», хотя его выбор меня заинтриговал. Единственным вопросом, который я задал при нашей встрече в Париже, было: «Кого я играю, Тони Блэра?»

Вполне логичный вопрос.

Мне показался логичным. То есть, что мне делать? (неплохо изображает Полански) «Нет, нет, нет, нет. Не играете – нет, нет, нет. Не волнуйтесь о Тони Блэре». Но все дороги ведут в Рим, так что я пришел домой и начал погружаться в мир Тони Блэра.

То есть вы все же ощущали, что Адам Лэнг – это интерпретация Тони Блэра?

Да, импрессионистская такая интерпретация.

Какой подход вы избрали?

Я смотрел его выступления, его общение с публикой, рассматривал его политический образ. Из книги я почерпнул образ обаятельного джентльмена из Кэмбриджа. Его заставили поверить, что он может быть народным политиком. Его натаскивали. Его обхаживали. Но в итоге, конечно, его надменность и некоторая глупость привели к тому, что мы все видели. Пустой человек, утративший свой духовный, эмоциональный и интеллектуальный путь.

Но еще в вашей игре есть что-то устрашающее. Весь этот гнев. В вашем персонаже чувствуется человек, который обладал – и до сих пор обладает – властью; Тони Блэр не производит впечатление такого человека. Англичане до сих пор находят его немного комичным.

Да, в моем персонаже есть что-то от героев пьес Шекспира и что-то от героев греческой трагедии. Я играл его, держа в уме те эпические эмоции, которые Шекспир вкладывал в королей и власть имущих того времени. Лэнг знает, что путь его подходит к концу, а за дверью поджидают волки. Он знает, что кинжалы заточены и направлены на него. Но как этот могущественный, харизматичный популист дошел до такого? Конечно, он зол – потому что знает ответ: это произошло, когда он подписал бумаги и начал войну, в которую не надо было ввязываться.

Появилось ли у вас сочувствие к Тони Блэру?

Нет, я к нему равнодушен. Раздражает лишь то, как рьяно он кинулся в эту войну. Американцы не хотели его там видеть, он был им не нужен. Они вполне справились бы без него. Но он хотел выглядеть красиво, быть военным героем. Это было совершенно лишнее. Это кровь на руках. И вот теперь идет публичное расследование участия Британии в войне в Ираке, и он снова в центре внимания, отбивается от обвинений во лжи и убийствах. Грустная ирония: все это совпало с арестом Романа и выходом фильма.

Да, фильм выходит в довольно необычной обстановке…

Сейчас очень странное время – переломный момент. Я хочу сказать, неизвестно, чем это все обернется для Романа.

Как вы узнали о том, что случилось с вашим режиссером?

Мне прислал сообщение друг из Германии. Я был поражен, просто потерял дар речи. Это был большой удар для всех нас. Когда я смог говорить, у меня были лишь такие слова: «Почему сейчас? Почему… сейчас? 33 года этот человек жил, постоянно оглядываясь через плечо. Зачем арестовывать его сейчас?» В общем, странное время.

Расскажите, какой он режиссер. У него грозная репутация, особенно по отношению к актерам.

О да, он суров.

Говорят, что он готов на все ради фильма…

Да, картина для него прежде всего. Правда, мне кажется, что на съемках этого фильма в нашей компании – я имею в виду актеров – он весьма неплохо провел время. Ему нравилась наша игра. Похоже, с нами он чувствовал себя комфортно. Мне лично очень понравилось с ним работать. Хотя начало нашего сотрудничества было жестким. Мой первый съемочный день был в понедельник, а в пятницу он позвонил мне и спросил: (снова изображает Полански) «Пирс, ты не против, если мы первой снимем сцену в самолете?» А это кульминационная сцена для моего персонажа. Весь фильм подводит к этому моменту. Я ответил: «Роман, я не против». С бешено стучащим сердцем я положил трубку и подумал: «Ну что ж, поехали». Я знал сценарий, знал свою роль. Представьте себе короля, который теряет свою империю, представьте вес всего того, что на него навалилось, – и вы представите Лэнга в этой сцене, сидящего в своем самолете, с телохранителями и помощниками. Так я себе это видел. И так мы начали.

Вы играли отца главного героя в семейной драме «Помни меня». На съемках вы, конечно, столкнулись с феноменом Роберта Паттинсона. Что скажете?

О, Роберт – отличный парень. Желаю ему успехов во всем. Он не боится браться за тяжелую или грязную работу – лишь бы найти свой материал. Кроме исполнения главной роли в «Помни меня», он выступал там исполнительным продюсером. Вы видели фильм? 

Да, вчера. Вообще, впечатляет. Неожиданно.

Да, этот фильм из тех, которые прокручиваешь потом в голове и понимаешь, что тебе постоянно показывали намеки на то, что происходит на самом деле. Я рад, что смог сыграть свою роль в карьере Роберта.

«Помни меня» снимали в Нью-Йорке. Ходили слухи, что от трейлера Роберта до съемочной площадки пришлось рыть туннели.

Да нет, ничего такого не было. Помню, снимали в ресторане отеля Plaza, и снаружи собралось тысячи две девочек 12-14 лет или, может быть, от 12 до 21. Надо признать, некоторые девушки выглядели просто сногсшибательно. Но они, конечно, пришли не к моему фургончику. Ко мне подходили их мамаши, и среди них, впрочем, тоже были красотки! Но все-таки на моей стороне трейлер-парка было малолюдно. Я выходил на улицу, меня тепло приветствовали, и я поднимался по ступеням Plaza, довольный, что у меня еще есть порох в пороховницах. И вот я шел по коридорам, в недра отеля, и слышал надвигающуюся с улицы волну, какофонию звуков – это девочки приветствовали Роберта. Мы снимали сцену, я выходил на улицу, и раздавались аплодисменты. Я шел к себе в фургончик и брался за пьесу Чехова, которую тогда читал, и слушал, как поклонницы пробиваются к Роберту. 

Довольно экстремальное явление. Вам не кажется, что это уже граничит с битломанией?

Да, безусловно. У меня в 23 года ничего подобного не было. Надеюсь, он знает, как себя вести. Я желаю ему больших успехов и надеюсь, что он без труда справится с испытаниями.

Наверное, есть что-то знаковое в вашем выборе роли отца. Думаете ли вы про себя: «Так, хорошо, теперь начинаются характерные роли»?

Это волнующая перспектива. Нужно понимать, где твое место на площадке. Конечно, можно сказать: «Нет, я не хочу играть отцов, хочу быть главным героем и сохранять этот образ». Но однажды время тебя настигнет, а я люблю работать. Я сказал ребятам в своем агентстве: «Я актер, который не любит сидеть без дела. Я хочу играть, и как можно больше». Такой у меня подход. Это прекрасно, когда ты можешь от роли кентавра в «Перси Джексоне…», получеловека-полулошади – да, да, я играл лошадиный круп – перейти к драме вроде «Безымянного автора».

Довольно странно, когда кто-то звонит и говорит: «Знаете, вы бы отлично смотрелись в роли лошадиной задницы…»

(Поднимает брови) Ну, предложение исходило от Криса Коламбуса. Играть у него – одно удовольствие. Я согласился на «Перси…», потому что обожаю Криса – еще с тех пор, как играл у него в «Миссис Даутфайр». Я согласился на «Перси…» ради своих детей. Они любят книги про него – я сам читал им, они слушали, открыв рот. В любом случае, я неплохо смотрелся в синем трико.

Что ж, мир теперь у ваших ног – что дальше?

Да, возможности бесконечны. После Бонда я пересмотрел свою карьеру. Долго ли я буду жить как актер? Какие у меня возможности? Оставаться на слуху и стараться выбирать роли, про которые будут говорить: «Что же он сыграет в следующий раз? И как?» От таких ролей зависит твоя судьба. Если я буду цепляться за главные роли, строить из себя загадочность и углубляться в мир Томаса Крауна или Джеймса Бонда, я просто сойду с ума. Все эти изящные джентльмены могут довести до ручки.

Должно быть, это приятное чувство – освободиться от них.

О, да, это просто великолепно – снова ощущаешь себя актером.

Ваша роль в «Матадоре» завораживала своей грубостью и безыскусностью. Это выглядело почти как пародия на Бонда.

(Кивает) Я всегда воспринимал Бонда как некие оковы. Будто меня зажало во вращающейся двери между Роджером Муром и Шоном Коннери. Я никуда не продвинулся. Не смог сделать настоящий прыжок, который после меня так великолепно и радикально сделал Дэниел.

Вас не раздражает смотреть на то, что произошло с Бондом, особенно в «Казино Рояль», и думать: «Почему у меня не было шанса двинуться в этом направлении?»

Если бы я злился или раздражался, в общем, подливал бы масла в этот огонь, это значило бы, что весь мой тяжелый труд был напрасен и моя самооценка ничего не стоит… Занятное совпадение: Барбара Брокколи, дай ей бог здоровья, после того как я закончил «Золотой глаз», прислала мне замечательное первое издание «Казино Рояль» в кожаной обложке с посвящением: «К новым начинаниям» (грустно смеется).

Правда ли, что у вас с Тарантино была идея о перезапуске Бонда?

О, да. Он хотел этим заняться. Хотел встретиться со мной. И мы встретились как-то раз в отеле Four Seasons в Лос-Анджелесе. Пили яблочный мартини, прилично так выпили. Он очень хотел снять фильм со мной. Его идея меня совершенно захватила, мне она показалась шикарным способом взять бондиану за шкирку, встряхнуть ее, смешать все карты и сказать: «Глядите!»

Кажется, идея заключалась в том, чтобы вернуть историю обратно в 50-е?

Да. Но не сложилось. Хотя вечер мы провели отлично. Я едва держался на ногах. Пришлось позвонить водителю, потому что мне с трудом удавалось ставить одну ногу вперед другой. А он вышел на улицу, залез в свою «Шмаровозку» и укатил. Квентин – мировой парень. А его «Бесславные ублюдки» – славный фильм. Но над Бондом нам было не суждено поработать. Когда Пол Гринграсс так великолепно снял Мэтта Дэймона в роли Борна, шпионский жанр сделал разворот на 180 градусов, и мое время в нем закончилось. Чтобы конкурировать с этим молодым героем, нельзя было продолжать снимать в том же духе. Когда снимали «Казино Рояль», его не могли снимать со мной. Эти решения были предопределены – хотя, может, приняты были поздно. Но что поделать.

Что вы вынесли для себя как актер из эпохи Бонда?

(Делает долгую паузу) Я думаю, Бонд дал мне очень многое. Я стал звездой международного уровня. Я очень дорожу тем временем, когда работал над его образом. Тем десятилетием, когда снимался в фильмах о нем и развивал свою продюсерскую компанию, Irish DreamTime. Думал на два шага вперед, планировал, представлял, куда я хочу прийти. У меня было бесконечное число возможностей, просто дух захватывало. Я знал, что актер, который играет Бонда, платит за это определенную цену, потому что нельзя угодить всем сразу, как бы ты ни пытался. Но я многому научился за свою актерскую жизнь, завел замечательных друзей и получил опыт съемки в большом кино. В общем, славные были дни, и я бесконечно благодарен за возможность вступить в тесный круг мужчин, игравших этого культового персонажа, любимого зрителями всего мира. Эта роль открыла для меня двери в новый мир – и тут вопрос уже в том, как человек распорядится этим шансом.

Да, например, займется пением! «Мамма миа!» – феноменальный фильм, особенно та сцена, в которой вы явно чувствуете себя неуютно, – и поете соответствующе.

(Брови поднимаются до высот Роджера Мура) Которая из них?

“SOS”…

“SOS”! Это был настоящий хит! Но я оценил шутку, я вполне отдавал себе отчет в том, как выглядит экс-Джеймс Бонд в мюзикле. Умора. Я повеселился от души.

Вы прежде пытались профессионально заниматься пением?

(Пропуская вопрос мимо ушей) И мне очень обидно – очень, очень, очень обидно, что вам пришлось не по душе мое пение и выглядел я, по-вашему, не в своей тарелке, а я-то так старался, играл так пылко и пел с такой страстью… Первый обзор, который я прочитал, был в The Sun, и они там всех нахваливали, а когда дело дошло до меня, там было написано: «Пирс Броснан не попадет в ноту, даже если будет целиться с расстояния двух метров». Но на этом и держится шутка, и именно поэтому она кажется смешной. Меня брали не за голос, а за ноги. Облаченные в лайкру.

Может быть, секрет в том, что вы показали зрителям их самих?

Вроде бы взрослые люди, а носятся со всеми этими любовными интригами… Ну конечно, я хотел разделить со зрителями этот образ. Я играл не какого-то персонажа, я просто играл себя! Играл Броснана, который играет в мюзикле. Там не было никакого вхождения в роль (смеется). Я очень старательно учился пению, в исполнении выкладывался по полной. И есть люди, которые считают, что я пел не хуже Брюса Спрингстина и Дэвида Боуи.

(Недоверчиво качая головой) В самом деле?

(Ухмыляется) Не надо так глубокомысленно качать головой.

Гм… Вы встречались с Бенни и Бьорном? Да, встречались.

Мы все там были: Колин Ферт, Стеллан Скарсгард и я. Это был очень важный момент, судьбоносный … (Раздается стук в дверь, заходит пресс-агент, чтобы сообщить об окончании интервью).

Пресс-агент: (с удивлением обращаясь к Броснану) Когда я приходил на ваше прошлое интервью, вы говорили про Маппет-Шоу…

Броснан: Я специализируюсь на развлечениях для всей семьи! В общем, это было жуткое утро: нужно было ехать на Air Studios, во владения могучей группы Coldplay, сесть за рояль рядом с Бенни и Бьорном и спеть “SOS”. Они сказали: «Ладно, давайте послушаем». Я посмотрел на своих коллег, Стеллана и Колина, и увидел, что они, к счастью, тоже пересрали. У них лица вроде как позеленели. Через полчаса мы были как Andrews Sisters вокруг микрофона.

Похоже, вы отлично проводите время. Не думаете расслабиться в своем доме на Гавайях, заняться живописью, полюбоваться закатом?

Знаете, я усердно работал, чтобы получить то, что имею. Мне везло, но я трудолюбив. Я люблю сниматься в кино. Люблю приключения, с которыми сталкивается актер. Мне нравится быть в деле. И, да, я слишком люблю хорошо проводить время.