Какая ужасная ночь, чтобы быть проклятым: рецензия на четвёртый сезон сериала «Кастлвания»

После того как на сердце Дракулы обрушилась вся ярость фрейдистского символизма, третий сезон собрал остатки мало-мальски значимых для местной вселенной сил и раскидал их по всей Румынии, грозя сформировать новое грандиозное столкновение. Финальные 10 эпизодов свежего сезона сбрасывают деструктивные намерения в один оползень, попутно отсекая целые арки, и несут их к финальной точке многолетней истории.

Кармилла вместе с сестрами Ленор, Стригой и Мораной готовятся к новой войне, однако вампирессы еще не знают, что их предводительницу интересует не процветание родного клана, а весь мир, покорно трепыхающийся у ног. Дьявольский кузнец Гектор создаёт для вампиров ночных тварей, а его коллега Айзек обучает подручных монстров расширению сознания и замышляет завоевательный поход. Тревор Бельмонт и Сифа Бельнадес, денно и нощно сражаясь с ночными тварями, колдунами и вампирами, узнают о таинственных заговорщиках, вознамерившихся оживить Дракулу. Алукард отправляется на выручку близлежащей деревне, не ожидая, что за поворотом его ждёт не только обретение смысла жизни, но и одна из ведущих ролей в борьбе за новый мировой порядок, подозрительно похожий на Откровение Иоанна Богослова.

Кадр из анимационного сериала «Кастлвания»

Функциональная обязанность четвёртого сезона уложить все арки по своим футлярам выполняется как побочный квест: рывками и под настроение. Персонажи словно отказываются надевать положенную им по регламенту сбрую: пока шоураннеры и режиссеры заняты жатвой глобального посыла, невоспетые герои мечами, ногтями и зубами вырывают друг у друга право выжечь собственный лик в памяти зрителя. Так, в первой половине сезона конкурентов затмевает Кармилла: её подход бесконечно далёк от мужского представления о мировом господстве. Вампиры веками презирали управляемую женщинами Штирию, и теперь, имея под рукой тактический гений Мораны, полководческие навыки Стриги и почти бесконечные ресурсы Гектора, она собирается не просто захватить и перераспределить могущество, а изменить всю концепцию власти, собственноручно разорвав аорту ветхому патриархату, что эту власть держит. Сравниться с размахом намерений может лишь их визуальное воплощение: во всём сезоне не найдётся более притягательных и питательных образов, чем те, которые примеряет на себя Кармилла. Её экшен-сцены пропитаны животным адреналином, а сама вампиресса танцует под кровавое рондо в таком количестве алой жидкости, что не снилось мифической Эржебет Батори. Вторая половина сезона выталкивает в авангард Алукарда, позволяя Сифе и Тревору лишь периодически мелькать в эпизодах.

Кадр из анимационного сериала «Кастлвания»

Бои заметно прибавили в постановке, эстетике и частоте кадров: привычная для поклонников «Кастлвании» вязкость ближе к концу сменяется более плавным ходом. Но первая скрипка в этой симфонии ночи – не постановка, а чувство стиля. Режиссёр Сэм Дитс пробует разные подходы: в ход идут ракурсы, смена ритма, игры с рисовкой. В кульминационном 9-м эпизоде сражение приближается к опасной черте, за которой стоит потенциальный эпилептический припадок.

Фанаты легендарного игрового цикла от Konami уйдут с просмотра с полными карманами отсылок: помимо подзабытых скелетов, ловко прыгающих горбунов и големов появляется, страшно сказать, Гергот (один из боссов Dawn Of Sorrow, похожий на подгнившего динозавра с дыханием Годзиллы), вампиров потрошит крест-бумеранг, а среди антагонистов – Мрачный Жнец, что попортил немало крови и геймпадов тем, кто запускал самую первую Castlevania на «денди».

Кадр из анимационного сериала «Кастлвания»

Совмещая рваные куски, яркое наполнение и россыпь игровых оммажей в гармонию диссонанса, «Кастлвания» срывает саваны, обнажая будущее. Метаморфозы, через которые проходят персонажи, – не совсем привычные микроистории о личинках и имаго. Стадия окукливания форсируется, чтобы в кадре будущее оставило просвет. Для всех: для вампиров и людей, для империй и деревень, для живых и мёртвых. И для оживших мертвецов. Проговариваемый множеством уст, этот посыл вносит чрезмерные порции карамели в мрачные ландшафты вампирской Румынии и едва ли сообщает что-то новое, но он отражает суть вектора современного мирового сообщества, один из инструментов которого, инклюзивность, по-прежнему далеко не везде находится в зоне досягаемости. Однако в брутальном мире «Кастлвании» она распространяется на всех, в том числе на ночных тварей: даже квокки и вомбаты не в силах соревноваться в количестве нагнетаемой милоты с насекомоподобным монстром, получившим возможность рассуждать о мироустройстве и кушать ягодки вместо мяса трупов.

Кадр из анимационного сериала «Кастлвания»

Самая же изящная черта этой призмы – в её симбиозе с судьбой самой Castlevania. Четвёртый сезон сшивает современное человечество, свернувшееся за просмотром сериала на Netflix, с некогда великим игровым циклом, подошедшим вплотную к гибели, в единый ребис (Magnum opus алхимии). Отдельные части Castlevania оказали колоссальное влияние на весь видеогейминг (не зря же целый жанр назвали «метроидвания»), и все эти слепящие глаз кадры о будущем в том числе для неё — огромной игровой франшизы, слишком слабой, чтобы подняться самостоятельно.

В остальном «Кастлвания» верна себе: не торопится и даёт персонажам упиваться монологами в одних сценах и не скупиться на насилие – в других. Не все подтексты хорошо работают (к пресловутому ребису есть вопросы), не все ниточки персонажей аккуратно подведены, не все анимации скрупулезно проработаны. Однако далеко не каждое поп-культурное явление получает сериал с таким количеством задетых триггеров, проговоренных (возможно, излишне подробно) мыслеформ и искренней любви от создателей экранизации. Знамя «Кастлвании» теперь переходит к потомкам. Возможно, оно позволит игровой серии побороть гибель. Так же, как утреннее солнце побеждает ужасы ночи.