Рецензия на фильм «101-й километр»

Вопреки обычной кинематографической оговорке ("любое сходство с действительными лицами и событиями является случайным") режиссер уверяет, что все это произошло с ним самим в пору его орехово-зуевской юности. Так это или нет, проверить невозможно, и для оценки фильма не имеет ни малейшего значения. Имеет значение для самого Марягина, но и ему за давностью лет уже не грозит преследование со стороны тамошнего угрозыска, если его сотрудники нечаянно узнают из фильма, чем занимался в отроческие годы будущий народный артист России.

Для оценки фильма не играет роли даже качество имитации эпохи - подавляющее большинство тех, кто нынче ходит в кино, имеют о пятидесятых годах нашего века не больше представления, чем о сороковых годах до нашей эры, ставших роковыми для другого властелина полумира (по имени Цезарь), и анахронизмы в изображении советского времени им так же безразличны, как нам – анахронизмы воспроизведения римской истории в "Спартаке" или "Антонии и Клеопатре".

Лично мне показалось, что реставрация вещественного прошлого Марягину удалась. А поскольку у него есть еще и дар рассказчика, смотреть картину не скучно – на экране всякий раз имеется крючок, который цепляет зрителя (это, во всяком случае, касается мужской части аудитории) и тащит его за собой. К достоинствам "101 километра" относятся и то, что Петр Федоров в главной роли вполне достоверен, а Олег Жуков даже очень хорош.

Кое-что, однако, настораживает. Прежде всего то, что вор в законе Костя показан в нем не глазами взрослого Автора, а исключительно глазами мальчишки. Пацан Ленька может идеализировать пахана, но для взрослого дяди Лени это довольно странное занятие, даже если он "по жизни" испытывает признательность к бывшему благодетелю. Павел Чухрай в "Воре" сходную двусмысленность почувствовал и обошел (другое дело – насколько удачно) – вор в его картине увиден и глазами мальчика, и глазами подростка, и глазами взрослого человека.

Односторонность режиссера скрыта в фигуре умолчания. Костя в фильме выступает только как учитель и защитник героя. Он беседует с ним о Льве Толстом, объясняет ему, что "Ёська", то есть Сталин – убивец, что давка во время его похорон и амнистия уголовников после его смерти устроены, дабы народ потребовал новую "сильную руку", он защищает Леньку от местной шпаны и возвращает его другу снятый с того при ограблении костюм – словом, воспитывает героя и патронирует ему как Вотрен Растиньяку и Люсьену де Рюбампре. Возможно, что это и правда, но это заведомо не вся правда. Когда нужно обличить милиционера, гебешника и школьного учителя литературы, Автор не скрывает, что в милиции бьют, что КГБ вербует сына стучать на отца, что в школе готовы пришить ученику политическое дело за то, что во время его дежурства от короткого замыкания насквозь прогорел портрет Берии. Однако при этом Автор целомудренно умалчивает – так это о том, в каких грязных делах принимает участие Костя Коновалов для того, что "держать город" в своих руках. Спору нет, официальная власть была отвратительна, но отвратительна была и власть неофициальная. Если кому это и было непонятно, то "Архипелаг Гулаг" рассеял все иллюзии насчет "социально-близких" элементов.

Во-вторых, сдается, что режиссер пожалел главного героя, оставив в тени массу значимых обстоятельств. Мальчик из интеллигентной семьи, к тому же полуеврей, в годы, когда антисемитизм, подстегнутый "делом врачей", достиг апогея, - а на экране ничего, кроме брошенного в спину "полужидка"? Свежо предание, да верится с трудом. Проблема любого интеллигентного подростка в звериной стае, какой является всякое уличное детское сообщество, состоит в том, что он отчасти цивилизован и не может делать того, что запросто делает любой гаденыш. Не может воровать, не может бить по голове и т.д. Это его слабость, и по законам стаи такого аутсайдера должны бить и травить, о чем автор фильма ни говорит ни слова, как и о том, что его нужно сломать, чтобы толкнуть на преступление, поскольку для него это преступление против себя. Марягин показывает, что Ленька не может ударить беззащитного врага ножом, но ведь чтобы принять участие в краже, он тоже должен переступить через себя, - однако никаких следов внутренней борьбы в картине нет.

Смущает и то, что автор дает герою выйти сухим из воды, не понеся ни наказания за соучастие в двух ограблениях, ни даже морального урона. Не надо нам торжества социалистической законности, но удовлетворить здоровое нравственное чувство нормального зрителя просто необходимо. В противном случае фильм рискует ограничить свою аудиторию братвой, которой такой расклад просто не может не понравиться.

"101-й километр". Постановка Леонида Марягина. В ролях Петр Федоров (Ленька), Олег Жуков (Костя), Глафира Сотникова (Рита).