Мой кровавый выпускной: рецензия на хоррор «Улица страха: Королева красоты»

Май 1988 года. Ученица старшей школы Шейдисайда Лори с «магической» фамилией Грэйнджер (Индия Фаулер) ввязывается в борьбу за титул королевы выпускного бала. Будучи не самой популярной девочкой в классе, Лори мечтает поставить своих зазнавшихся ровесниц на место, а заодно избавить семью от дурной славы. Когда-то мать Лори (Джоэнн Боланд) обвинили в преднамеренном убийстве бойфренда, но вину доказать так и не смогли. С тех пор на Грэйнджерах висит клеймо городских изгоев. Увы, Лори еще не знает, что путь к заветной короне окроплен кровью, каждая из ее соперниц — будь то прогульщица и бунтарка Кристи (Ариана Гринблатт) или надменная отличница Клэр (Иден Саммер Гилмор) — становится жертвой маньяка в красном капюшоне. Неизвестный разгуливает в стенах школы в самый разгар праздника и методично избавляется от всех претенденток на звание королевы бала. Кажется, Лори угрожает опасность. Или нет? 

Кадр из фильма «Улица страха: Королева красоты»

В 2021 году на Netflix вышла хоррор-трилогия «Улица страха», вдохновленная книжной серией канадского писателя Роберта Лоуренса Стайна, автора «Мурашек» и просто «короля ужасов» для самых маленьких. Сюжеты романов Стайна варьировались в зависимости от возраста читателей, предлагая как мистические истории об оживших игрушках, так и слэшеры о маньяках на первом свидании. Литературный цикл «Улица страха», стартовавший в далеком 1989 году, за несколько лет до появления культовых «Мурашек», особого успеха у подростков тех лет не снискал. В период ренессанса ретро-хоррора «Улица страха» получила свое право на реабилитацию. Сюжет о провинциальном городке Шейдисайде был разделен на три части, которые в разной степени успешности подражали выбранной эпохе: 90-м, 70-м и 60-м годам XVII века. Общей аркой трилогии стала городская легенда о ведьме Саре Фир, чье проклятие затронуло сразу несколько поколений жителей Шейдисайда. 

Фина Страцца в роли Тиффани на кадре из фильма «Улица страха: Королева красоты»

Новый хоррор Netflix, получивший подзаголовок «Королева красоты», в семье «Улицы страха» ребенок скорее приемный, чем родной, — пусть и сценарий в этот раз дословно повторяет один из романов Стайна. Действие фильма вновь отматывает время назад, на этот раз эпицентром событий становятся 80-е. На смену постоянной режиссерке «Улицы страха» Ли Джаньяк приходит постановщик параноидального «Калибра» Мэтт Палмер, который уходит с протоптанной трилогией тропы метамодерна. «Улица страха: Королева красоты» — олдскульный (в плохом смысле) молодежный слэшер, который включает радио «Ностальгия» каждый раз, когда действие заходит в тупик, а происходит это слишком часто. 

Ребекка Аблак на кадре из фильма «Улица страха: Королева красоты»

«Улица страха» Ли Джаньяк едва ли произвела революцию в жанре, однако постановщице удалось найти заветный баланс между самобытностью и подражательством, пропустить литературный цикл Стайна через призму современности, не утратив при этом уважения к оригинальному тексту. Пламмеру, очевидно, выбранному в качестве режиссера по найму, неинтересно играть со структурой слэшера и разной степенью культурного интертекста — а жаль, ведь в «Королеву красоты» так и напрашиваются отсылки к «Кэрри» Брайана Де Пальмы. С куда большим удовольствием Пламмер экспериментирует с визуалом фильма, то и дело имитируя зернистость кадра, перемежая стандартные «восьмерки» с архивной съемкой, стилизованной под VHS. 

Градус графического насилия в «Королеве красоты» ощутимо выше, чем в предыдущих фильмах, в пыточный набор маньяка в красном капюшоне входит резак для бумаги и циркулярная пила — в кадре щедро разлетаются конечности. И все же сцена с убийством хлебопечкой в первой части «Улицы страха» все еще кажется лучшей во франшизе. 

В свои лучшие моменты «Королева красоты» заходит на территорию «Дрянных девчонок», противопоставляя диаметрально разные женские архетипы в извечной борьбе за место на вершине социальной иерархии, внимание мальчиков и право вписать себя в историю школы. Однако даже в таких сценах Пламмер отказывает себе в легком уколе иронии, предпочитая с каменным лицом фиксировать морально устаревший конкурс на лучшую девочку в классе.