Мэтт Дэймон-Джейсон Борн три года спокойно жил с Франкой Потенте на острове Гоа, но вот кто-то в Берлине расстреливает кого-то, зачем-то оставив везде его следы и отпечатки. "От него так хотели избавиться". Так ведь избавились уже в первой серии, зачем снова будить спящую собаку? Но собаку будят прицельно. Тот, кто в Берлине расстреливал американцев с русским акцентом, расстреляет на Гоа машину Борна вместе с Франкой и, представьте себе, это не спойлер, а самое начало. Только уже смешны несколько вещей. Когда автомобиль русского киллера гнался за борновским джипом, джип все время круто сворачивал – налево и вдаль, направо и вдаль – а киллер ехал сурово по прямой. Тем не менее, они не разминулись. Не судьба. Когда джип все-таки утонул, подводное прощание Борна с убитой женщиной вылилось чисто в сказку Андерсена "Русалочка". То есть наоборот: сколько может проплавать без акваланга убитая русалка, не вопрос – вопрос, сколько пузырьков выпустил Борн, пока долго вылезал из джипа с заклинившей дверью, потом долго вытаскивал убитую, пытался ее оживить, а потом еще наблюдал, как она отплывает на дно.

Дальше – больше. Разбуженная собака отправилась в Европу, и ее засекли в Неаполе. Весь Неаполь оцеплен, чтобы Борн не просочился с мобильником, скраденным у американского консула. На мобильнике – разговор консула с ЦРУшницей, ведущей дело Борна. Там есть кое-что ценное про место, время и мотивировки, куда и зачем идти. Но вот, удирая от всеобщей погони, Борн снова и снова прослушивает в записи одно-единственное место: "Он вооружен и очень опасен. Две недели назад он в Берлине убил двоих". Больной, что ли, этот парень, если его ловят на каждом перекрестке, а он, уже сориентировавшись до Берлина, отвлекается от вождения, чтобы снова прослушать, как он "опасен"? Дальше еще больше. Сцена с ЦРУшниками в берлинской гостинице достойна школьных сочинений: "Что они сделали? – Они вывели к подъезду всех жильцов и сравнивают фотографии". Когда же, наконец, "Москва, Москва, как много в этом звуке…" – просто можно уписаться. Нет, слава богу, не потому что Зимний дворец оказался на Красной площади, с этим все нормально. Но с острова Гоа через Неаполь, Амстердам, Берлин и всю Европу Джейсон Борн ехал до Зюзина-Козюлина с одной-единственной целью – извиняться перед нашей милой Оксаной Акиньшиной, выжившей дочкой убитого им три года назад олигарха Невского (он же Несский, Неске и т.д. по всему ходу фильма). Он не помнил, кто она, что и вообще, с какого бодуна, но когда замаячила возможность извиниться, тут же ею воспользовался. Между тем, за ним всю дорогу гнались ЦРУ, ФСБ, Интерпол, гестапо, сигуранца…

Когда-то, буквально синхронно с фурором "Доктора Ноу", в пику гламурному Бонду ехидные англичане придумали грязного Памера, который показал, почем фунт компромата без бикини и мартини ("Дело Ипкресс", "Похороны в Берлине", "Мозг за миллиард долларов"). Но когда реальное основание международного шпионажа, "противостояние двух систем", стало переезжать в обычный блошиный рынок, завязанный на "диктатуру американской совести", Памер тихо слинял, и логично осталась одна сказка о Бонде – волшебная сладкая сказка. Если похождения Борна сегодня намерены подхватить "грязную" эстафету, надо не Карлоса заменять на негра ("Идентификация Борна") и не китайскую шишку на русского олигарха ("Превосходство Борна"). Надо делать шпиона реальным так, чтобы "диктатура" его опасалась и в итоге умылась. Фильм мог бы получиться, если бы Джейсон оказывался вовсе не тем, чем оказывается в финале, а родным сыном Ахмата Кадырова, братом Ясира Арафата, сватом Бин Ладена или лучше – рядовым "Тигром Тамил-и-Лама". Насколько, в конце концов, тамильцы отдалены от гоашцев?

Но сменивший на сиквеле "независимого" Дага Лаймана постановщик Пол Гринграсс ни на минуту на съемках не забыл, к сожалению, что он известен как обладатель "Золотого медведя" на Берлинском фестивале за фильм "Кровавое воскресенье" (заунывная реконструкция расстрела ирландской демонстрации в Ольстере начала 70-х годов). Он очень хорошо понял, что неважно, какую липовую заунывность ты снимаешь: главное – премия. Вот и в "Превосходстве Борна" неважен любой бред сивой кобылы, главное – чтобы схема этого бреда была идентична той, что сделала супер-бокс-офис "Идентификации Борна". Дети ловятся на супер-самоидентификацию, не требующую ровно никаких усилий: "где бы ни работать, только бы не работать". Поэтому жалкий Мэтт Дэймон – снова у нас лучше всех. Как он снова вдруг на автомате уделывает врагов в неаполитанской дежурке. Как снова ползет из берлинской гостиницы по отвесной стене. Как даже снова дарует "само-ноу-хау": спасаясь от берлинских полицейских на метро-мосту на вокзале Zoo (хотя Шпрее там, как в фильме, рядом не текло), Дэймон перепрыгивает через рельсы под самым носом несущегося поезда, и такого точно зримого трюка действительно давно не было.

Понравится детям, которые никогда не видели Берлина, а также Неаполя, Амстердама, острова Гоа, ЦРУ, ФСБ, гестапо и сигуранцы. Единственное, позволяющее спокойно отпустить детей в кинотеатр – нас в "Превосходстве Борна" хотя бы не оскорбляют прямо. Начиная с Киевского вокзала, супермаркет на Кутузовской, Краснопресненская набережная и эстакада на Маяковке сняты правильно, по логике вещей.

Так примерно можно ехать – это большое утешение.

Текст: Екатерина Тарханова