В отличие от прошлой недели, которая порадовала лишь количеством больших и зрелищных студийных проектов, эта предлагает уйму авторских, но не менее эффектных фильмов — от нового прочтения классической сказки и документального фильма о Сталине до российского сай-фая с Бондарчуком и Фёдоровым.
1983 год, СССР. После возвращения из космической экспедиции один из пилотов мёртв, а другой (Пётр Фёдоров) отправляется на базу под наблюдение офицера (Фёдор Бондарчук) и врача (Антон Васильев). Анализировать состояние выжившего космонавта им поможет психиатр Татьяна, снискавшая неодобрение московского научного сообщества из-за своих новаторских методов. Вскоре выясняется, что внутри исследуемого завёлся космический паразит. Немного неловкий, но, в отличие от других отечественных попыток, любопытный «ответ Западу». Вроде и сюжет, и персонажи с душком запретной санкционки, однако задумка создать эстетский миф о тайнах СССР реализована талантливо. Понемногу продвигаемся если не к «Чужому», то хотя бы к среднебюджетным b-movies об ужасах космоса.
На остров с маяком приезжает усатый Эфраим Уинслоу (Роберт Паттинсон), который в ближайшие несколько недель будет работать помощником здешнего смотрителя. Старый морской волк Томас Уэйк (Уиллем Дефо) спуску пареньку не даст: если надо — треснет, если захочет — споит. А ещё постоянно требует выполнять скучную однообразную работу и остаётся недоволен трудами Эфраима. Не имеющие возможности выбраться с острова и попавшие под ужасный ливень коллеги начинают потихоньку сходить с ума. Второй полнометражный фильм Роберта Эггерса («Ведьма») бросает зрителя в пучину безумия и смешивает эстетику всех художественных направлений, сменивших друг друга за последние два-три века, — от романтизма до постмодернизма, от немецкого экспрессионизма до американского авангарда. Это странное зрелище, где герои пьют и грозят друг друга убить, рассказывают моряцкие байки и сами становятся частью мифа о Прометее. Любителям экспериментального кино — добро пожаловать.
Для австралийцев история банды Келли — настоящий народный миф. Но режиссёр Джастин Курзель («Макбет»), большой любитель переосмыслять классические сюжеты, на миф этот смотрит с некоторым презрением. Прежде всего потому, что историю пишут победители, а ими, к несчастью, стали британские узурпаторы. Так его фильм становится новым прочтением легенды, а её рассказчиком оказывается сам Келли, который впервые в истории кино обретёт собственный голос и решит изложить всю правду перед смертью в письме своему маленькому сыну. Политические причины уходят на второй план. Мифический бушрейнджер теперь — жертва комплексов (в частности, «мужского» воспитания) и подавленной женственности. Платья, которые надевают участники банды, становятся ярким символом нехватки всякого чувственного, а броня, используемая Келли в финальной перестрелке, — своего рода защита не столько от врагов-британцев, сколько от агрессивного и обязывающего окружающего мира. И всё это в стилистике динамичного панк-рок-клипа с Джорджем МакКеем и пейзажами мёртвой австралийской природы — что ещё нужно для деромантизации истории об океанском Робин Гуде?
Безумная мать выгоняет Гретель и Гензеля на улицу. Брат и сестра бредут по мрачным лесам, встречаются с их жуткими обитателями, съедают галлюциногенные грибы и вскоре натыкаются на странную хижину. Там живёт старушка, которая уговаривает детей остаться с ней, но юная Гретель начинает подозревать что-то неладное. Оз Перкинс, сын актёра Энтони Перкинса, снимает уже третий фильм, где пытается переосмыслить тяжёлый жизненный опыт. Однако «Гретель и Гензель» — не только история о себе, но ещё и мрачная сказка о взрослении в целом. Ночной кошмар из геометрически выверенных ненатуральных декораций и жутких цветов, из которого можно выбраться, лишь осознав, как примириться с собой и своей средой.
Новый документальный фильм Сергея Лозницы. На этот раз событием, которое режиссёр переоценивает с позиции нашего современника, становятся похороны Сталина. Собранный из архивных материалов, снятых с 5 по 9 марта 1953 года, его работа пытается зафиксировать состояние общества во время произошедшего. Хотя главное здесь немного другое: постановочная сторона похорон, вопрос искренности и неискренности реакции людей. Работа Лозницы — исключительный пример той авторской документалистики, которая способна рассматривать старые избитые проблемы через необычную призму. Причём никаких популистских лозунгов — лишь исследование образа властителя в наших жизнях.