Рецензия на фильм «Черный телефон 2» — старорежимный хоррор для тех, кто устал от Neon и A24

Вряд ли, занявшись сиквелом «Черного телефона», Скотт Дерриксон рассчитывал на столь убедительный маркетинг за пределами студийных компетенций Blumhouse. «Синистер» — фильм, с которого началось уверенное шествие режиссера по ландшафтам жанра и сотрудничество с Итаном Хоуком, — был признан самым пугающим ужастиком учеными из проекта Science of Scare. Рейтинг составлен согласно измерениям колебаний пульса во время просмотра хорроров, в тройку лидеров помимо фильма Дерриксона вошли «Астрал. Онлайн» и «Паранормальное явление. Скинамаринк». Новый фильм постановщика «Черный телефон 2» уступает «Синистеру» в провокации тахикардии, но все же Дерриксон опять вдохнул жизнь в жанр в классическом прочтении: то и дело хочется хвататься за ручки кресел во время просмотра.

Мэйсон Темз в роли Финна на кадре из фильма «Черный телефон 2»

Пережитое насилие оставляет следы — именно об этом и снимаются хорроры последние лет десять. Продолжения «Черного телефона» как будто и не должно было быть: одноименный рассказ Джо Хилла, послуживший основой для оригинала, исчерпал себя, да и экранизация закончилась победой и над страхом, и над агрессором (Итан Хоук). Совсем юный Финни (Мэйсон Темз) угодил в лапы к серийному убийце Похитителю (а скорее Хватателю — от англ. Grabber), который успел истребить множество местных пацанов, — дать отпор мерзавцу помогли звонки с того света от убитых мальчишек. Время идет, 1970-е сменились 1980-ми, неработающие телефоны продолжают звонить, а повзрослевший Финн едва справляется с чувством вины, приступами агрессии и последствиями травматического прошлого. Его младшая сестра Гвен (Мадлен Макгроу) все так же видит вещие сны или что-то вроде: по ночам ей звонит девушка из автомата на озере рядом с христианским лагерем «Альпайн», где тоже пропадают мальчишки.

Демиан Бичир в роли Мандо на кадре из фильма «Черный телефон 2»

Первый «Черный телефон» был ретро-триллером с мистическим ореолом: разговоры с мертвецами и сны Гвен дополняли магистральный сюжет, а угроза ощущалась приземленной и не только исходила от убийцы в маске, но и проистекала из общего климата безразличия. Исчезнувшие мальчики становились листовками с именами на столбах, а кулаки ждали подростков и в школьных туалетах, и дома в гостиной — страх, поселившийся в одноэтажном городке, был пропитан одиночеством и печалью. Продолжение становится беззастенчивым паранормальным слэшером, припорошенным снегом, изоляцией и семейными тайнами. Акцент с Финна смещается на Гвен и ее астральные проекции, а переживание травмы то и дело заглушает ярость и накопившаяся злоба. Несмотря на тему, общую для большинства слоубернеров от А24 и Neon, Дерриксон апеллирует к рычагам, заданным в хоррорах 80-х: Похититель, вернувшийся с того света через тонкую материю сна, уверенно пополняет пантеон культовых убийц, явно равняясь на одного из главных предшественников — Фредди Крюгера. Дерриксон и его постоянный соавтор К. Роберт Каргилл («Доктор Стрэндж», «Синистер») с поп-культурным достоянием жанра обходятся так же, как с рассказом Джо Хилла: оттолкнувшись от основных постулатов, отправляются в свободное плавание по бухте всем знакомых страшилок, избегая давления на фансервис. Освоение наследия «Кошмара на улице Вязов» сложно назвать прорывным переосмыслением, но механизмы расправы неуязвимого убийцы работают куда лучше, чем в череде прямых ремейков классических слэшеров эпохи.

Мэйсон Темз в роли Финна на кадре из фильма «Черный телефон 2»

В стремлении участить сердцебиение зрителей Скотт Дерриксон не забывает и визуальное эстетство, которое разработал еще в «Синистере»: пленка super 8 не только давит на ностальгические железы, но и картинно разделяет пространство сна и яви. Потусторонняя реальность то пугает, то завораживает отталкивающей красотой: с неба падают красные перья, головы дробятся надвое топором, а лед рассекает невидимый фигурист с того света. «Черный телефон 2» — действо, довольно насыщенное искусными жанровыми эпизодами, которые возвращают какой-то юношеский восторг от пластичности кино и задора жанра. 

Итан Хоук в роли Похитителя на кадре из фильма «Черный телефон 2»

Впрочем, фильм все же не пытается выбраться за пределы проторенных на снегу дорожек: круг потерь замыкается на семье, некоторые диалоги настолько прямолинейно написаны, что становится немного неловко, а сражение брата и сестры с потусторонним антагонистом окрашено в довольно привычные узоры противостояния добра и зла. Еще в первом фильме, как и положено олдскульным ужасам, была задана религиозная догматика: Гвен то и дело обращалась к Иисусу за помощью в своих молитвах. «Черный телефон 2» разграничивает веру и служение Господу и единственную комедийную функцию адресует набожной смотрительнице лагеря «Альпайн» Барб (Мэйв Битти), а через христианство проводит родственную линию Гвен и матери.

С одной стороны, артовые «возвышенные» хорроры с многослойными переживаниями кажутся более востребованными и актуальными показателями состояния жанра сегодня. Даже главная скрепа олдскульных ужасов — франшиза Джеймса Вана «Заклятие» решилась отпустить на пенсию Эда и Лорейн Уорренов после 12 лет верного служению догматам добра: все демоны наказаны, и пришла пора уйти на покой. Но с другой — кажется, «Уорнеры» поторопились: несмотря на сдержанный прием критиков, «Последний обряд» стал самым кассовым фильмом серии и одним из самых прибыльных в жанре в целом. Кассу кинотеатрам делает «Субстанция», которая провозглашает, что время исцеления прошло, пришла пора возмездия, а усталости от печальных и неспешных хорроров, которые выбирают бездействие, накапливается все больше. «Черный телефон 2» расположился где-то между: не претендуя на глобальное высказывание, фильм уверенно стартовал в прокате перед Хэллоуином и может по праву называться гордым мейнстримным хоррором, которых, признаться честно, очень не хватает.