Рецензия на четвёртый сезон сериала «Фарго»

1950-е, Канзас-сити. На протяжении многих лет одна преступная группировка сменяет другую. Сначала были евреи, затем — ирландцы, а сейчас всем заправляют итальянские головорезы. Ритуал неизменен: когда в город приходит новая банда с претензией на власть, конкуренты обмениваются младшими детьми боссов в знак доверия, чтобы потом, очевидно, кто-то нарушил слово, перестрелял врагов и стал новым главным мафиози. Гегемония апеннинских гостей прерывается с появлением афроамериканцев, возглавляемых рассудительным Лоем Кэнноном (Крис Рок), и теперь для сохранения своих территорий семейство Фаддов вынуждено считаться с темнокожими гангстерами.

И без того шаткие отношения меняются после глупой (верные зрители «Фарго», впрочем, привыкли к тому, что других в сериале и не бывает) смерти старшего Фадда. Власть переходит к его импульсивному сыну-дурачку Джосто (Джейсон Шварцман, известный по ролям в фильмах Уэса Андерсона), который не может совладать с членами семьи, жаждущими крови шайки Кэннона, но отчаянно хочет стать настоящим лидером. Совершенно некстати в конфликтную ситуацию вклиниваются то дотошный коп-мормон (Тимоти Олифант) и полицейский с ОКР, то зэчки-лесбиянки, а иногда на линии огня успевает оказаться даже безобидная семейка владельцев морга. Малой кровью не обойтись — Америка, по заверению героя Шварцамана, и есть одна большая преступная история, поэтому каждый, оказавшийся в злополучном Канзас-сити 50-х, своё будущее и будущее своей страны выложит трупами.

«Фарго» Ноа Хоули (равно как и одноимённый фильм братьев Коэн) никогда не скрывал своей социальной подоплёки. Метя в главные проблемы Америки, сериал пытался рассказать про общество потребления и зону комфорта, национальные страхи и страсти, а в новом сезоне, как нетрудно догадаться по сюжету, рассуждает на тему американской идентичности, расовой сегрегации и мрачных гангстерских страниц истории. В этот раз такой подход, правда, заметнее обычного: в первых сериях закадровый голос юной Этельриды (Эмири Крачфилд) рассуждает об инаковости и расизме, тем самым проговаривая проблематику, а не выражая её в довольно лаконичной и универсальной форме трагикомедийного неонуара.

Пожалуй, пока что главная проблема «Фарго» по первым пяти сериям — именно обилие чрезмерно понятных фраз и референсов, превалирование социально важного над формой, которая изначально должна была это социально важное выражать. Возможно, отсюда же (то есть из такого щепетильного подхода) меньшая динамичность действия и чрезмерно серьёзный тон, перенятый у олдскульного гангстерского кино. «Фарго» всегда был шоу, где контраст и утрирования ложились в основу героев и событий, однако четвёртый сезон удивительно сдержан по отношению к обеим сторонам баррикад: абсолютного зла и добра больше нет — лишь идиоты в каждой из группировок (в меньшей степени среди компании Кэннона), а ещё безобидная и пока что совершенно безликая семейка Этельриды. Её роль во всей этой истории, кстати говоря, пока что самая сомнительная. И в этом ещё один существенный недостаток продолжения: простые люди, раньше вносящие сумбур и делающие историю менее жанровой (но более комичной), здесь на подпевках.

Весь четвёртый сезон «Фарго» проще охарактеризовать словами одной из героинь. Сбежавшая заключённая, которая со стабильной периодичностью врывается в размеренную жизнь гангстеров и портит им все планы, заявляет, что все мафиози — такая же часть игры, финал которой, очевидно, известен каждому из участников разборок. А вот она со своей напарницей, напротив, именно что вне закона — за рамками безумной партии длиною в жизнь и ценою в сотни тысяч долларов. Неспешность новой истории есть не что иное, как следствие полной уверенности двух ведущих кланов в том, что карты разыграны, ставки приняты, а финал за тем, кто лучше блефует.

Другой вопрос, сможет ли сам сериал, который, кажется, осознанно сбавляет темпы, в один момент прервать парад гангстерского бубнежа любимыми коэновскими героями. В новой истории их хватает: и уже упомянутый сын-инфантил Джосто, и его не менее импульсивный кузен, который вечно хочет кого-нибудь убить, и в конце концов не совсем идиотический, но всё же абсурдистский типаж сумасшедшей медсестры (Джесси Бакли). На фоне джаза и дорогих костюмов, ретромашин и социальной повестки их неистовство будет выглядеть чем-то неаутентичным, далёким от привычного облика жанра — и если Хоули добьётся такого эффекта, то выбор сеттинга окажется не только оправданным, но и, как бы это парадоксально ни звучало, оригинальным.

Хотя глобально это всё тот же старый «Фарго», который зрители любят за абсурд и чёрный юмор. Более сдержанный (в этот раз обошлось без антагонистов с гнилыми зубами и убийств жён), но и с задатком на более дикое развитие событий. Если уж допустить, что всё мифотворчество Хоули должно объединиться в одну единую картину, то четвёртый сезон и вовсе продолжает строительство главной американской легенды, всё дальше и дальше уходя к её корням. Думается, повторение очень странного авторского хода — введение в повествование фантастических элементов, передающих страхи времени, как, например, инопланетяне из второго сезона или призраки из четвёртого, — здесь лишь подчёркивает безудержное стремление Хоули запечатлеть эпоху в трансцендентных мелочах, в то же время подчёркивая невозможность познать её в полной мере. И если бы рациональных попыток описать время было меньше, возможно, новые серии «Фарго» выглядели бы куда честнее в своём первоначальном порыве.

Сериал доступен для просмотра на More.tv.