Интервью с Оксаной Фандерой

«Одесса – это место, которое привязывает к себе таких людей, как я. Если вы родились в воде, вас подсознательно тянет в воду, просто вам там хорошо. Мне хорошо в Одессе, – говорит Оксана Фандера о своей »малой родине« и новой роли в фильме Александра Гордона «Огни притона».

Одесса в сознании любого советского человека всегда была »особым местом«, немного нереальным и совершенно не советским. Этот город, как и люди, родившиеся здесь, не приемлет суеты и существует по своим законам, понять которые можно лишь отказавшись от привычной логики и отдавшись на волю случая. »Одесса не терпит того, что вы будете ей предлагать – она все должна дать сама. А ваша воля дальше – принимать или ждать следующего предложения, – с блеском в глазах рассказывает о своей родине Оксана. – Это прикольный город, он похож на человека, на такую немножко гневливую, горделивую женщину, абсолютно вне логики существующую«. С этим не поспоришь. Тем интереснее смотреть кино про Одессу, снятое по сценарию одессита Гарри Гордона его сыном Александром Гордоном с одесситкой Оксаной Фандерой в роли хозяйки маленького приморского борделя. Слишком много Одессы? Так и есть, город в этой истории о душевных поисках и терзаниях – не просто фон, а полноправный герой-соучастник, невыдуманный и одновременно фантастический мир, образ которого у большинства из нас сформирован по бабушкиным воспоминаниям, веселым анекдотам и шумным черно-белым советским фильмам. »Саша, когда задумал эту историю, когда снимал ее, все время говорил о некой советскости, – говорит Оксана. – Он ни на секунду, ни в монтаже, ни в титрах, нигде не вышел за рамки представления о том, что такое советское кино«. Впрочем, дело здесь не только в умелой стилизации, восприятие картины диктует все та же одесская фактура – яркая, кричащая и предельно достоверная. Представитель совсем другого поколения, Гордон умудрился создать абсолютно реалистичный мир – его Одесса не есть продукт современного о ней представления, она действительно воссоздана такой, какой ее помнят люди старшего поколения.

Но при всем внимании к деталям, при всем стремлении к исторической правде, в одном аспекте создатели картины все же отошли от реалий тех лет. В сценарии Гарри Гордона главная героиня была женщиной »в теле«, какой, собственно, и положено было быть одесситке ее рода занятий и возраста в 50-х годах прошлого века. Актрису на роль мамы Любы режиссер искал долго и мучительно, Фандеру всерьез не рассматривал, считая »слишком гламурной«, но повстречавшись с ней по совету киноведа Любови Аркус, решение принял практически сразу. Гордон-старший был против, он видел своего персонажа совершенно иным и всячески отговаривал сына от ошибочного решения. »Мне очень хотелось угодить Гарри Борисовичу, который смотрел на меня с жалостью, как на меня смотрел мой дедушка покойный, когда я была очень худой в детстве, – смеется Оксана. – Мне очень хотелось ему как-то понравиться. Не потому, что он писал эту историю, а я выгляжу не так, как ему хочется, просто мне хотелось, чтобы у этих двух прекрасных мужчин не было камня преткновения в моем лице.« Ситуация разрядилась на примерке костюмов, куда Гордон-младший привел отца. Оксана, пытаясь добиться »соответствия«, изводила ничего не понимающего художника по костюмам просьбами »добавить толщинки« и »увеличить тухес« (т.е. зад). В какой-то момент Гордон-старший не выдержал и расхохотался: »Я, Саша, кажется, понял, почему ты ее взял«. В результате работа переросла в большую дружбу. »Всегда приятно произнести фразу «Меня полюбили», – говорит Оксана. – В данном случае это был потрясающий акт приятия меня такой, какая я есть.«

Несмотря на одесское происхождение, к внешним атрибутам роли (в частности – говору) актриса готовилась не менее тщательно, чем к ее психологическим аспектам. Приехала на родину до начала съемок, говорила с людьми, искала акцент, манеру речи, эмоции. Общалась в основном с пожилыми людьми, пытаясь найти интонации, присущие изображаемому в фильме времени. Писала собеседников на диктофон, анализировала услышанное. »Я потребовала познакомить меня с проституткой, она мне весь сценарий зачитывала – от начала до конца. Вот к кому я не приблизилась, она говорит просто гениально. Это как сердечный ритм, все слова наполняются невероятным смыслом. У меня, конечно же, не было задачи скопировать ее, мне нужно было просто напитаться тем временем, которое она в себе несет. Потому что она в 1957-м как раз очень хорошо себя чувствовала«…

Помимо Фандеры, в картине занято немало прекрасных актеров, в том числе представителей »старой« школы – речь идет, конечно же, об Аде Роговцевой и Богдане Ступке. »Работалось с ними интересно и по-разному, совсем по-разному, – рассказывает Оксана. – Ада Николаевна с самого начала со мной общалась достаточно строго, и мне казалось, что это ее личное, персональное отношение ко мне. Потом мы «познакомились» с ней еще раз, когда уже вышел фильм, и выяснилось, что она невероятно теплый человек, который ко мне относится с симпатией, было несколько эпизодов, когда она доказывала мне свою любовь. Это было приятно и неожиданно, потому что мне казалось, что она такая строгая, сухая женщина, а она, видимо, таким образом «давала зазор» между нами, чтобы точнее чувствовать своего персонажа…« Быть может, Роговцева изначально таким образом выстраивала отношения, следуя своей роли? »Наверное. Просто я человек эмоциональный, я никогда не смешиваю работу и жизнь, и, конечно, сразу считываю это как персональное отношение ко мне, как поведение, не имеющее отношения к работе… С Богданом Сильвестровичем совершенно другая история. Этот яркий, эмоциональный, темпераментный мужчина через полчаса заговорил всю съемочную площадку, кокетничал, ухаживал, обаял всех женщин. Он многое привнес в эту роль, делал то, что не было заложено в самой истории, но делал это прекрасно и очаровательно.«

Такие же теплые слова Оксана находит и для Алексея Левинского – великолепного театрального актера и режиссера, ни разу до »Огней притона« не снимавшегося в кино. »Он и впрямь сделал исключение для Гордона… Я думала, честно говоря, что это кокетство какое-то, преувеличение, но он действительно не снимался в кино раньше, вообще никогда. Он читал сценарии и отказывался, потом перестал читать сценарии, сразу отказывался. Саша его убедил. Это было интересно.« Между героем Левинского и Гордоном, кстати, несложно заметить сходство, во всяком случае, внешнее. Был ли этот герой экранным воплощением личности режиссера, насколько он близок Гордону? »Так же как и женский, – без сомнений отвечает Оксана. – Я думаю, в этом есть некая дуальность, это один и тот же человек, у которого есть и такое восприятие, и другое восприятие. То есть это действительно одно и то же существо. Я так думаю, быть может, Саша сказал бы совершенно по-другому.«

Удивительно, в результате общения с Оксаной рисуется совершенно иной образ Александра Гордона, диаметрально противоположный сложившемуся имиджу резкого, острого на язык и не очень-то дружелюбного телеведущего. »Для меня этот фильм тем более ценен из-за того, что я очень полюбила Сашу. Он впервые позволил себе расстегнуть ту «молнию», на которую застегнут, которая прямо вросла ему в кожу. Все плюсы, все минусы, наивность, романтизм, сентиментальность картины – это все Саша. Весь этот фильм – это он. Это не его представление о прекрасном, это он сам. И это удивительно, потому что его телевизионный образ никак не сочетается с этой картиной.« Оксана, как выясняется, до съемок с Гордоном знакома не была, но это не помешало ей »рассмотреть« человека, о котором она теперь отзывается с такой искренностью и теплотой. »Я принадлежу к другому типу людей, я невнушаема кем-то и чем-то, критерием оценки для меня является лишь собственное любопытство, – вспоминает знакомство с Гордоном актриса. – Саша с самого начала был удивительно мягким, он меня веселил, я хохотала через 15 минут после встречи. Я внутренне сказала ему «да» после того, как он меня спросил, видела ли я его первый фильм… Обычно режиссеры спрашивают, для них важен ответ. Я осторожно сказала «нет», я действительно его не видела… Он ответил: «Вот что я вам советую… Его хорошо смотреть в кровати. Умываетесь, чистите зубы, ложитесь спать и включаете фильм. Под него очень хорошо засыпать». Моя благодарность не знала пределов. Я поняла, что я с ним буду работать, абсолютно точно, в этой истории, в следующей, не важно. После фильма я сказала, что если у него будет когда-нибудь какое-то ко мне предложение, я соглашусь не читая сценария.«

В конце беседы я не смог удержаться от вопроса о »Кинотавре« – к всеобщему удивлению, сочинское жюри не вручило Оксане приз за лучшую женскую роль, ограничившись дипломом с формулировкой »За сочетание красоты и таланта«. К чести актрисы нужно отметить – Оксану эта »проблема« мало трогает. »Меня вообще не очень волнуют вещи, которые обычно волнуют других людей, правда. Как это объяснить, я не знаю, и как аргументировать, тоже не понимаю. Это тоже связано с любовью… Если поставить меня перед выбором: в полной тишине, с вежливыми аплодисментами получить значительный кинематографический приз или не получить ничего, но почувствовать, своими глазами увидеть, что тебя приняли, любят – это важнее…. Хотя, если честно, мне и это все равно. Мне действительно абсолютно все равно…« А что же »не все равно«, пытаюсь докопаться до сути. »Я люблю только те моменты, когда я перестаю себя узнавать. Подтверждением этого являются хорошие слова людей, которых я уважаю. Это может длиться буквально три секунды, мне достаточно. Я заточена на процесс, Анатолий Александрович Васильев, абсолютный мастер и гений, нас так воспитывал, что мы не готовы и не умеем получать похвалу. У меня нет отсека в голове, который это контролирует, нет файла, который отвечает за мою собственную реакцию в ответ на вашу. Это умение давать, но неумение принимать. Для меня более естественно, когда где-то в кулуарах меня хлопают по плечу, или обнимают, или говорят «спасибо тебе большое» за ту или другую работу. Мне не нужно сверкать для большого количества людей, я не умею этого делать, у меня нет возможности выразить это…"