Рецензия на фильм «Убить Билла»

Условная жестокость, чем более изобретательна, лишь увеличивает объем сказочного мира, поскольку максимально всесторонне поражает воображение. Новый фильм Тарантино кажется пустеньким и скучноватым лишь в случае, если выводить его из японо-китайских боевиков или спагетти-вестернов, на которые он ссылается. Но, например, он не ссылается на французскую сказку Трюффо, лет сорок назад снятую, кстати, по американскому детективу – "Новобрачная была в черном" с Жанной Моро вместо Умы Турман. Между тем, он всего лишь варьирует ее сюжет. Так что, если выводить фильм из всего мирового фольклора, это, может быть, будет шедевр: когда посмотрим вторую серию. Пока категоричность неуместна.

В киносказке жестокость своим разнообразием (от выстрела сквозь коробку с крупой и прокушенного языка до йо-йо и "оставленных" после драки ботинок и перчаток) дает лишь могучий потенциал кинематографичности, то есть внешнему движению, в пределе становящемуся внутренним. Поэтому, объективно не храня в генетической памяти ничего, общего с Тарантино – ничего, связанного с мастерами кун-фу Брюсом Ли (в его желтом комбинезоне вступает в финальную схватку Ума Турман), Сонни Чиба (присутствующим под собственным кино-именем Хаттори Хонзо), Дэвидом Кэррэдином (пока не присутствующим в облике Билла), все равно, глядя на экран, не чувствуешь пустоты.

Жестокость в этой сказке – такой же элемент кинематографичности, как мультипликация (О-Рен Ишии – японка, Япония – это мультики) или черно-белое кино (когда крови много, она становится, как вода "Перье"), или нагло заимствованные знаменитые мелодии (уж с ними у каждого что-то связано). Вместе все элементы, стремящиеся также к техническому совершенству (от освещения до актерской игры, что особенно видно по полному единству стиля мультика и кино) придают каждому кадру как бы саморазвивающуюся подвижность, калейдоскопичность. Глаза разбегаются, то есть когда в каждый данный момент кино чуть больше, чем восприятия, оно заведомо не может быть бессмысленным.

Какой смысл – увидим во второй серии, первая сделала свое дело. Она гипнотизирует. Очередная отрезанная рука, нога, голова или часть головы, или битое стекло, или белый халат, монтируясь с глазами Умы Турман, Дэрил Ханна, Люси Лиу, Вивики Фокс, означают всего лишь работу их ума по достижению цели – как слабое движение большого пальца правой ноги Турман позволило ей в следующем кадре вовсе избавиться от паралича. Помимо таких разбегающихся мгновений видно также, что Тарантино актуализировал сказку в двух как минимум направлениях. Феминизм как последний источник боевика и женская месть как последнее прибежище благородства.

Фактически Турман хватило харизмы, чтобы занять место Клинта Иствуда. Но вместе со всеми остальными дамами она также придает сказке обильный специфический юмор, которого Иствуду вечно недоставало. Женщина ни на какой стезе, ни в какой передряге не теряет контакта с окружающим миром, поэтому Тарантино так легки комические детали – от малышки, вернувшейся из детсада, до белых гольфиков Го Го Юбари. Целеустремленность Турман отличает последовательное остроумие. Как будет короче? Руку отрезать, чтобы под ноги не лезла. "Ты же не думала, что все будет легко? – Правду сказать, еклмн, именно так я и думала".

Наконец, женская логика несколько изменяет само понятие мести. Со времен графа Монте-Кристо ее синонимом были долгие коварные интриги, аппаратные игры – в общем, слухи и сплетни, тень на плетень, чтобы в конце все открылось широкой общественности и она любовалась на графа, как на аленький цветочек, и он сам собой любовался. Черной Мамбе у Турман любая общественность фиолетова, так же как самолюбование. Может, до схватки было иначе, так не надо было доводить, а когда довели, "когда схватка началась, больше нет места жалости и пощаде". Нет срока давности и дополнительных выгод, месть – это только месть, дело, которое надо сделать так же откровенно, чисто и ясно, как посуду помыть. Может быть, неслучайно женская месть полностью соответствует кодексу самурая. Все же в Японии матриархат сохранялся дольше всего, и следы его не стерлись до сих пор.

Вообще про "Kill Bill" надо писать либо бесконечно, рассказывая каждый кадр, а не интригу проще пареной репы, либо пора заканчивать.

Текст: Екатерина Тарханова