Последнее танго в Москве: интервью с Владимиром Меньшовым по случаю выхода фильма «Зависть богов»

Название картины – от легенды: боги позавидовали слишком счастливым влюбленным и сделали им гадость. Влюбленные: замужняя женщина из Останкина и женатый француз-журналист. Им друг друга нельзя любить – они с разных планет. Их страсть бушует под бдительным взором КГБ и не может кончиться мирно. Они в мышеловке политической системы, где такая любовь противозаконна.
В картине узнается рука "Москвы", которая "слезам не верит". Темы "Варшавской мелодии" скрещены с мотивами "Анны Карениной" и окрашены обертонами "Последнего танго в Париже". Это первый отечественный фильм, который можно считать эротическим. У нас до сих пор либо стерильность, либо молотилка на кухонном столе. Здесь – чувственность, нежность, страсть, угар, забытье, танцевальные грезы, красиво. Ее играет Вера Алентова, его – дебютант в кино Анатолий Лобоцкий. Игорь Кириллов и Анна Шатилова с видимым удовольствием пародируют официальный телеабсурд. Владимир Меньшов режиссер властный и азартный, работает крупными мазками, до перехлеста. Как всегда, ощущает кино как машину времени: вот они, 80-е, рядом, куда все делось? Как всегда, ему придется узнать зрительскую любовь и выслушать много разных слов от коллег и критиков. В прокатной судьбе картины я не сомневаюсь. Мне ее отвага нравится. В контекте нынешней политической конъюнктуры ее можно считать напоминанием и предостережением. Но, как ясно из разговора с Меньшовым, это в планы режиссера не входило.

-- Года четыре назад меня осенила идея странной истории. Это был синопсис страниц на сорок – о запретной любви между тещей и зятем. Получилось красиво, и я стал искать человека, который сделал бы из синопсиса сценарий. Мне рекомендовали Марину Марееву. У нее уже вышла "Принцесса на бобах" и заканчивались съемки "Тоталитарного романа". Она – идеальный сценарист. Сценаристы такой народ: сделали свое дело – и нет их, некому придумать новую сцену. А она – работает с режиссером. Первая попытка не удалась. Через год принесла сценарий "Последнее танго в Москве" – в нем мне послышались отзвуки того старого замысла. Но со многим я согласиться не мог. В сюжете важную роль играет случай со сбитым в 1983 году пассажирским "Боингом" – Мареева считает это решение наших военных безнравственным. Но есть вторая половина правды – ведь и международный суд тогда не признал СССР виновным. Слишком очевидно была нарушена граница, слишком все походило на провокацию. Таких мотивов в сценарии было много. В разговоре с французом героиня как бы стыдилась своей принадлежности к России: "Жить в этой стране нельзя!". Я эту мысль принять не могу.

-- Но она осталась в картине!

-- И осталась и не осталась. Возникли две правды, и восприятие каждого зрителя зависит от его позиции. Да, была богатая страна, где нечего было купить в магазинах. Да, у людей было достоинство. Но были и дурацкие андроповские "проверки" в парикмахерских и кино: а что вы здесь делаете в рабочее время?! Все гораздо сложнее, и вмешательство мое в сценарий было очень значительным. Что-то дописал я, что-то по моим рассказам – Мареева. Очень многое сымпровизировано на съемках. Часто я шел на площадку, не зная, что буду снимать: задача была – текста не было. Но в этом есть очарование. Так родился эпизод с мальчишкой, которого забыли под дождем, не встретили родители. Вытащили парнишку из массовки, поставили в кадр, и он сделал такое лицо, что женщины схватились за носовые платки.

-- Один из первых эпизодов картины: герои подпольно смотрят на видео "Последнее танго в Париже". Какую роль сыграл этот фильм в вашем замысле?

-- Никакой. Просто женщина смотрит про "буржуазный разврат", приходит в ужас, а через полгода сама оказывается в подобной ситуации. Наша картина про страсть.

-- А как же фраза, с которой фильм вольно или невольно спорит: в СССР секса нет? Он, как мне показалось, не столько про страсть, сколько про освобождение.

-- Пожалуй. В свое время героиня не встретила свою половину и уступила настойчивому однокурснику. Родила от него ребенка и считала, что жизнь состоялась. И вдруг встретила этого француза, узнала настоящую страсть и поняла, что по-настоящему не жила. Поэтому – да, освобождение. Только мне не хочется, чтобы его трактовали в социальном или политическом смысле.

-- Но это неизбежно. Героями руководит страх – за исключением француза, который на этом фоне прямо-таки преподает уроки свободы. Героиня его встречает и выходит в совершенно другое пространство --понимает, что есть на свете вещи поважнее.

-- Если и страх, то на подсознательном уровне. Ведь это начало 80-х, уже не сажали и не расстреливали.

-- Как не сажали? У вас же есть сцена, когда милиция вламывается в квартиру и шьет дело за просмотр "порнухи" на видео. За это как раз сажали – я сам писал о людях, которые посмотрели Бертолуччи, и их надо было вызволять из тюрьмы.

-- В сценарии много было такого. Но я от этих мотивов избавлялся – меня интересовало другое. Героиня нарушает моральные устои, сложившиеся в обществе, – вот что главное.

-- Расскажите о герое. Для Анатолия Лобоцкого, если не ошибаюсь, это дебют?

-- Предполагалось, что эту роль будет играть француз. Но для иностранных актеров непонятен наш способ писать сценарии – им нужны конкретные указания, а не литература. Кроме того, француз ли, американец ли (была и такая мысль) – речь могла идти только о суперзвезде. Малоизвестный иностранец здесь ничего не даст, кроме трудностей. Я решил взять русского актера и не ошибся. Лобоцкий – актер театра Маяковского, окончил ГИТИС у Гончарова. Кино его просто проглядело. Обычно мне приходится много показывать – прыгаю перед актером, почти всю сцену за него играю. А он нашел очень верную интонацию, и я почти не вмешивался. У него прирожденное чувство кино. На озвучании работал так точно, словно всю жизнь занимался дубляжом.

-- В маленькой роли французского ветерана снялся Жерар Депардье. Чтобы открыть фильму дорогу на мировой экран?

-- Эта мысль, безусловно, присутствует, но она не главная. Сначала мы договорились с Бельмондо и ждали его приезда. Но с ним случилось несчастье – он прямо на сцене упал с сердечным приступом. Тогда наш координатор предложил Депардье. И тот уже через неделю прилетел к нам на уикэнд.

-- Если звезда такого калибра соглашается на эпизодическую роль – это знак серьезного уважения к режиссеру.

-- Когда "Москва слезам не верит" получала "Оскара", на него претендовало и "Последнее метро" с Депардье. И ему было любопытно посмотреть на режиссера, который отбил "Оскара" у Трюффо.

-- Я ощущаю вашу картину как комедийную мелодраму – так?

-- Нет. По сюжету это трагедия. События в ней не случайны и предопределены временем. Жизни героев и не могут сойтись: она не может уехать из СССР, он не может остаться. Они закрыли на это глаза, живут безумным мигом счастья. Но вмешивается история со сбитым южнокорейским "Боингом" – и все сломано. Это трагедия.

-- История нашей страны вообще трагична. Но в фильме для трагедии слишком много комедийных переборов.

-- Смеялись и в концлагере. Для меня самое поразительное свидетельство – не "Архипелаг Гулаг", а "58 1\2" Валерия Фрида. Совсем молодые люди получили десять лет, а потом еще и ссылку. А почитайте книгу – сколько в ней смешного!

-- В фильме есть сцены, которые назовут рискованными. Но вы их сняли "с весельем и отвагой победителей", так что поздравляю.

-- Это была главная трудность: как решить на экране сцены эротики… нет, выше – страсти? Именно страсть охватила этих людей. Вот они встретились глазами – и с ними случился солнечный удар! Что-то вошло в жизнь такое, чего они еще не знали. Как это передать? Надо было преодолевать собственное сопротивление, с актрисой бороться… Актер, к счастью, был безукоризненным. Он все делал без грана пошлости. Ведь бывает: шутка какая-нибудь дурацкая проскочит от неловкости или глупости – и сразу все испортит. Но все вели себя идеально – и актер, и группа.
Для меня важно, что я остаюсь верен своему принципу: каждая картина – новая. Наверное, зрителю "Зависти богов" трудно будет предположить, что ее сделал автор "Ширли-мырли".