Ветра Терренса Малика встречают ведьму Роберта Эггерса на македонских полях.
Фестиваль независимого кино «Сандэнс» в этом году (а на самом деле в каждом) особенно отличился лентами пугающей направленности: каннибальским триллером Мими Кейв «Свежатинка», боди-хоррором «Скрежет» Ханны Бергхольм, фильмом-паранойей «Наблюдающий» Хлои Окуно и своеобразной поэмой на крови от австралийского постановщика Горана Столевски. Каждая из картин по-своему заигрывает с рамками жанра, но именно «Ты не будешь в одиночестве» обвенчал союз, обреченно неравный: меланхолия Терренса Малика влюбилась без оглядки в мифические обряды Роберта Эггерса.
Начинается все с колдовства: давным-давно в крестьянской деревушке в Македонии родители боялись за детей — ведьма (Анамария Маринка) с обожженной кожей могла оставить метку на теле родного чада или отпить кровь из румяных щек. Мать Невены молит о пощаде и пытается пойти на соглашение с опасной гостьей: дочь станет преемницей колдуньи, когда той исполнится 16, а пока младенец обойдется без следов. Ведьме нельзя верить на слово: лишенная языка Невена (Сара Климовска) отныне живет в пещере, где никто не найдет малышку — ни колдунья, ни селяне, ни солнечные лучи. Годы спустя девочка выходит на свет и пытается научиться жить в первый раз.
Поэзия Горана Столевски складывается из рефренов, а магия — из глотания чужой плоти. Невена поглощает внутренности убиенных и обзаводится новым телом: молодой матери, лохматого пса, светловолосой девицы или широкоплечего крестьянина. Подробный пересказ убивает красоту идеи: душа юной ведьмы отправляется на гастроли по жизням, которых у нее не было и, вероятно, после не будет. Девушка учится смеяться, есть, лить воду из глаз, любить и… терпеть. Сиюминутное сотворение бытия в простых вещах — ветре в волосах, разговорах прачек, сене на подоле юбки, плаче младенца. Каждому открытию в спину дышит страх быть обнаруженной: колдунья — поедательница волков ищет воспитанницу, но не торопит возвращаться из причудливого странствия. Помимо чудес в мире множество боли, такой же бесхитростной и прямолинейной: скоро Невена сама захочет уйти прочь от людского племени.
«Твое место — внутри его ладони» — парад открытий существа неизбежно приходит к пропасти между мужским и женским. Столевски отрешенно наблюдает за социализацией своей взрослой новорожденной. Привычное в общественном укладе превращается в противоестественное: Невена считает фиолетовые синяки на коже (в теле воистину волшебной Нуми Рапас), агрессивно реагирует на первую физическую близость, пытается ужиться в мужском теле и узнает историю своей родительницы, старой Марии. Насилие чаще жестов любви становится языком, понятным для немой Невены, которая лишь проглатывает новую боль. При этом по природе своей «Ты не будешь в одиночестве» кино созерцательное, Горан Столевски не предлагает выводов или моралей: место рефлексии занимает взгляд со стороны. Но во время путешествия и зритель не остается в одиночестве: порой звуковое пространство кадра наполняет голос Невены — та проговаривает увиденное, услышанное и почувствованное кожей.
При стилистической верности академии Малика — и в операторских движения камеры, и в лицах, и силе природы — Столевски невозможно назвать самонадеянным эпигоном. Если Терренс все время стремится ввысь, материи его картин лишь отталкиваются от почвы, то Горан, напротив, прочно стоит на земле. «Ты не будешь в одиночестве» — попытка сделать слепок уходящей (или уже ушедшей) фактуры: работы на земле, жизни и смерти, света без электричества и прочих мелочей, которые все чаще выступают фоновыми атрибутами костюмного кино, но не существуют в отрыве от него. Столевски, который выступил не только режиссером, но и сценаристом картины, сочинил нежнейшую пастораль с вкраплениями невыносимо болезненных и отталкивающе жестоких сцен — и то и другое рождается под покровом неподдельной естественности. Вполне вероятно, эта картина вернется ко всем на уста ближе к итоговым спискам года: мелодия «Ты не будешь в одиночестве» оставляет особенный отпечаток на сердце смотрящего, ее сложно забыть.