Интервью со звездой хоррор-сериала «Американская история ужасов» Кэти Бейтс

Какой вы видите свою героиню в этом сезоне и как вы ее разрабатывали с Райаном Мерфи, создателем «Американской истории ужасов»?

Когда Райан рассказал мне, кого я буду играть, нам трудно было определиться с тем, какая в точности моя героиня. Даже ее наряд родился не сразу. Мы перепробовали много разных вариантов. Мы с нашим костюмером сперва считали, что Айрис работает в маленьком причудливом отеле и что ей подойдет одежда в стиле пожилых хиппи. Но когда по ходу работы над сезоном дизайн отеля изменился и стал более пафосным, нам пришлось изменить и одежду героини. С Райаном мы над этим не так уж много работали. Я в основном сама пыталась разобраться в Айрис.

Я из тех актеров, кто любит надевать парики, говорить с акцентом, носить странные костюмы и так далее. Когда ничего этого нет, я чувствую себя голой, и мне трудно играть таких персонажей. Поэтому поначалу я никак не могла подобрать ключик к Айрис. Наконец, я спросила себя: «Что она делает каждый день?» И ответила: «Она ждет. Она ждет очередной встречи с сыном». Дальше надо было лишь определить, что она делает, пока ждет. Может быть, она решает кроссворды или читает журнал. Она ведет себя так, как все мы, когда сидим у кабинета врача и ждем приема. При этом ее сын далеко не всегда приходит, и ей не удается его повидать. Помню, я как-то видела фотографию собаки, которая ждет хозяина, а тот никак не идет. Или приходит и сразу уходит. У меня нет детей, так что мне было нелегко понять, что чувствует Айрис. Потом я поняла, что ее гложет неразделенная любовь. Это чувство, которое нам всем знакомо. Она любит своего сына, а тот ее игнорирует.

По мере того как мы снимали сезон, я поняла, что Айрис застряла в своем ожидании, как муха в янтаре. Вообще-то, все герои сезона в той или иной мере застряли, но она – не ее красавец-сын и не красотка Графиня [персонаж Леди Гаги – прим. ред.], а незаметная пожилая женщина. И это ее гложет. Когда же сын превращает ее в вампиршу, она слышит, как он говорит Рамоне [героиня Анджелы Бассетт – прим. ред.]: «Я сделал это не потому, что люблю ее, а потому, что она нам нужна». И Айрис понимает, что он не любит ее так, как она любит его, и что он никогда более ее не полюбит. Он вернул ее к жизни по сугубо эгоистичной причине. И это выводит Айрис из себя. Сын ее не любит, и для нее больше нет места в окружающем мире. Она чувствует себя как тираннозавр за мгновение перед падением астероида. Конечно, она срывается. Когда я все это поняла, я наконец-то осознала, как играть Айрис.

Вы сыграли немало мрачных и отрицательных персонажей. Это как-то повлияло на вас как на человека? Вы начали видеть в людях больше плохого, чем хорошего?

Нет, во всех нас есть и хорошее, и плохое. Просто все мы хотим казаться лучше, чем мы есть на самом деле. Знаете, когда у людей в барах развязываются языки и они начинают изливать душу незнакомцам, они рассказывают о своих печальных переживаниях, о трагедиях в их жизни. И меня всякий раз поражает, что они думают, будто у них одних жизнь тяжелая, будто только их посещают мрачные мысли. Потому что обычно люди скрывают такие чувства – никто не хочет вгонять других в депрессию. Так что я думаю, что в большинстве людей хорошего и плохого поровну. Просто мы не любим говорить о нашей темной стороне, и это порождает многие иллюзии.

У вас в сериале два «приемных сына». Что вы можете сказать о работе с ними?

Я никогда, никогда, никогда не хотела быть матерью. Поэтому вообразить себя ей было нелегко, и я не знаю, как хорошо я справилась с этой задачей. К счастью, полюбить их было несложно. Эван [Питерс] и Мэтт [Бомер] очень мне в этом помогли. В таких парней трудно не влюбиться! Они очень умные и остроумные, и я думаю, что их матери очень ими гордятся. Я пыталась поставить себя на место их матерей и понять, что они чувствуют. Надеюсь, что это у меня получилось.

Из двух матерей в этом сезоне одна выбирает смерть, а другая становится вампиршей. Это подтверждает ваше нежелание быть матерью?

Да, пожалуй. Другое дело, что мне трудно играть матерей, потому что я никогда не была матерью. Это проще в фильмах вроде «Долорес Клейборн», потому что в кино у нас больше времени на проработку персонажа, на притирку к партнерам и так далее. Телесериалы же снимаются очень быстро, и ты начинаешь играть, когда еще не знаешь, что будет дальше с твоим персонажем и твоими партнерами. В таких условиях трудно работать без сомнений и колебаний. Вообще, мне нравится дети, но не больше двух часов кряду. После этого я с радостью возвращаю их родителям. Я люблю проводить время с моей внучатой племянницей, но не дни и ночи напролет. Я живу так, как мне нравится, я счастлива, и я не хочу никакой другой жизни.

Как вы думаете, почему ваш сериал популярен по всему миру?

Я рада это слышать, но, честно говоря, я не знаю, почему. Может быть, потому что на телевидении нет другого такого шоу? Это очень странный сериал, и он от сезона к сезону становится все удивительнее. И я думаю, что зрителям это нравится. Они смотрят, потому что хотят узнать, чем еще мы можем их поразить. В этом сезоне у нас просто фантастические персонажи. Особенно героиня Стефани [Леди Гаги – прим. ред.], вампирша и владелица отеля.

Когда я была моложе, я часто думала: «Стоит ли мне играть в этом проекте? Он такой мрачный! Сделает ли он мир лучше?» Поэтому я порой отказывалась и играла другие, более светлые роли. Но когда я сыграла в «Долорес Клейборн», фильме о жертвах издевательств, ко мне однажды подбежала женщина, схватила меня за руку и сказала: «Огромное вам спасибо за то, что помогли уйти от мужа, который надо мной издевался! Я посмотрела ваш фильм, и он придал мне силы сделать то, на что я иначе не решалась!» Я тогда от удивления онемела. Не знала, что ответить. Это не был «мой» фильм. Роман написал Стивен Кинг, сценарий – мой добрый друг Тони Гилрой. Я лишь сыграла заглавную героиню. И эта женщина столько всего увидела в моем образе, что это изменило ее свою жизнь. Я была очень рада, что смогла ей помочь.

У меня был аналогичный случай, когда я была моложе и играла на Бродвее в пьесе о женщине, которая совершает самоубийство. Мы все тогда очень боялись, что про нас будут говорить, что мы пропагандируем суицид. Но однажды Марша Норман, автор пьесы, получила письмо от женщины, в котором говорилось, что семнадцать лет назад ее муж покончил с собой, и она все эти годы винила себя в его смерти. Но после того как она посмотрела наш спектакль, она поняла, что ее вины в этом самоубийстве не было. Это был для меня очень важный момент. Я поняла, что моя работа может изменить жизнь людей к лучшему, причем самым непредсказуемым образом. Я могу играть положительных или отрицательных героинь, но мое сочувствие к ним передается зрителям и иногда помогает им с их проблемами. Мы с Глорией Стайн как-то говорили о сочувствии, и она сказала мне, что чем больше ты сочувствуешь своим врагам, будь то люди или целая страна, тем сложнее их убить. Не знаю, насколько это относится к моим ролям, но что-то такое в этом есть.

Вы получили «Оскар» за «Мизери» и «Эмми» за «Американскую историю ужасов», вы не раз играли «темных» персонажей на сцене. Вы чувствуете себя свободнее, когда играете жанровых героинь, чем когда изображаете реалистичных персонажей?

Да, конечно. Определенно. Я с большим удовольствием уже три сезона играю в «Американской истории ужасов». Я очень благодарна Райану за то, что он дал мне роль сразу после того, как закрыли мое телешоу «Закон Хэрри». Для меня это было очень тяжелое время. Мне пришлось сделать двойную мастэктомию, и я чувствовала, что для меня больше нет места на экране, что мне пора на пенсию. Но однажды я обедала с Джессикой Лэнг, моей давней подругой, и я пошутила, что было бы здорово, если бы она устроила мне встречу с Райаном, раз уж она играет в его шоу. И, к моему удивлению, он согласился со мной встретиться. Я тогда еще понятия не имела, как интересно будет у него играть. После первой же встречи с Райаном мою депрессию как рукой сняло.

Вы назвали Айрис «незаметной пожилой женщиной». Вы, с другой стороны, уже давно известная, узнаваемая актриса. У вас бывает такое, что вы чувствуете себя незаметной?

Да, бывает. Неужели в это так трудно поверить? (Смеется.) Помню, несколько лет назад я была на свидании, мы ужинали, и я заметила, что мой спутник загляделся на девушку, которая прошла мимо столика. Я тогда должна была сказать: «Знаешь что, ужин за твой счет!» Я знаю, почему так бывает, хотя иногда мне самой трудно поверить, сколько мне лет. Хотя зеркало и не дает мне об этом забыть! (Смеется.) Мой лучший друг в Нью-Йорке на 11 лет меня младше. Через четыре года ему будет 60, а мне через три года будет 70. Просто не верится. Так что я стараюсь насладиться каждым днем, который мне остался.

Есть такие роли, которых вы стараетесь избегать?

Я никогда не хотела играть страстных болельщиц и религиозных фанатичек. Не знаю, почему. Я стараюсь избегать ролей, которые унижают меня как актрису. Я пытаюсь играть разных героинь в разных жанрах. И я не хочу, чтобы меня списали со счетов. В кинобизнесе молодость всегда имеет преимущество, и в моем возрасте трудно получать новые роли. Но я все же не хочу играть что попало. Я предпочитаю образы, над которыми интересно работать.

Будете ли вы сниматься в шестом сезоне «Американской истории ужасов»?

Не знаю. Пока что я сижу на телефоне и жду звонка. Надеюсь, там будет для меня роль, которая мне понравится. Было бы здорово, если бы мне не пришлось снова носить поднос. Потому что в каждом сезоне я оказываюсь чьей-то служанкой, и мне приходится носить поднос. Надеюсь, на сей раз без этого обойдется.

Как вы думаете, сериал уже достиг «пика странности» или Райан Мерфи может придумать что-то еще более интересное?

Этот вопрос к Райану. Я понятия не имею, что у него в голове. Он очень творческий человек, этого у него не отнять. Уверена, что он придумает что-то невероятное. (Смеется.) Или вы думаете, что он себя исчерпал? Я, честно говоря, не знаю.

Вы смотрите серии, когда они выходят в эфир?

Нет. Я видела первую серию на премьере, и у меня челюсть отвисла. Я не сразу поняла, что такое нам показали. Обычно я не смотрю серии целиком. Я лишь проверяю свои сцены, чтобы убедиться, что я все правильно сыграла. В этом сезоне мы все снимались рядом, так что мы почти все время проводили вместе и поддерживали друг друга. Помогали коллегам.

Сейчас, когда съемки закончились, вы все еще сочувствуете Айрис?

Да, да, конечно. Я вижу в ней много того, что вижу в себе. Я сочувствую ей, потому что в мире миллионы женщин в том же положении, что и она. Они дожили до третьего акта и не знают, что делать дальше. У многих из них к тому же проблемы со здоровьем, как у меня. У меня сейчас лимфедема обеих рук, я дважды пережила рак и все такое. Я говорю об этом, потому что стараюсь привлечь внимание людей к этим болезням. Я порой чувствую себя как Айрис. И тогда я говорю себе: «Ты должна надеть слуховой аппарат и идти давать интервью». Нельзя киснуть – надо продолжать жить.