Венеция’23: рецензия на фильм «Бедные-несчастные» Лантимоса — одиссея постмодернистской Прометейки

«Бедные-несчастные» был одним из самых ожидаемых фильмов венецианского смотра: бездна глаз Эммы Стоун взирала с постеров и промо-кадров, предупреждая, что зрителей ждет удивительное и непредсказуемое путешествие в далекие края, где молочная река и кисельные берега. Греческий режиссер Йоргос Лантимос не промахивается, а лишь набирает художественную мощь и расширяет горизонты фантазии последние 15 лет. От «Клыка», прозвучавшего на международной арене в Каннах через «Лобстер» и «Убийство священного оленя» к «Фаворитке» Лантимос становился почитаемым, узнаваемым, самобытным автором и собирал награды. Режиссер делил и умножал симпатии фестивальных жюри, синефилов, коллег и всех любопытствующих. Будто ни с кем не соревнуюсь, стоя отдельно на общем празднике. И все же до сих пор Лантимос не получал главных призов. «Бедные несчастные» — картина-фаворитка смотра, но какие бы решения ни приняло жюри во главе с Дамьеном Шазеллом не стоит сомневаться: ленте уготован билет в кинематографическую вечность.

Белла Бакстер (Эмма Стоун) — невеста Франкенштейна без жениха: причудливое порождение пытливого ума и ювелирных рук хирурга Гудвина Бакстера (Уиллем Дефо). Особняк отца, которого та называет Богом (God сокращенно от Godwin), — мир похожий на песочницу и детскую площадку, где предметы игры не только мячи и куклы, но и чувства, общественные парадигмы и законы близости. Ребенок в теле женщины, постепенно Белла все стремительнее бросается в изобретение себя вне каких-либо условностей. Открыв однажды механизм возбуждения и наслаждения Прометейка решает покинуть отчий дом и отправиться в эротическое приключение с Данканом Ведденбеном (Марк Руфалло) — мужчиной патологическим ненадёжным и от того столь притягательным. Помимо доктора Бакстера и подмастерья Макса (Рами Юссеф) Белла оставляет дома и не раскрытый секрет происхождения: чье тело ей подарило жизнь?

Эмма Стоун в роли Беллы Бакстер на кадре из фильма «Бедные-несчастные»

«Бедные-несчастные» высмеивают формальности и бродят по грани общепринятого, то и дело выходя за рамки: довольно сложно письменно изложить устройство кадра, перечисляя отдельные приемы — будто попытка осознанно придушить магию грязными руками. Ностальгический монохром сменяется феерией мягких и пышных цветов, геометрия кадра искажается рыбьим глазом, дивно сочиненное пространство живописует круизный лайнер и знакомые города: Лиссабон, Александрию, Париж и снова Лондон, где Белла появилась. Если понадобится вывеска, то «Бедных-несчастных» можно назвать ретро-футуристической лавкой волшебностей и порочностей Йоргоса Лантимоса: трамваи неспешно скользят по облакам, в саду гуляют гусепсы, свинокошки и прочие неведомые создания, а время то ли остановилось, то ли наоборот откручивает минуты на циферблатах быстрее.

Роман Аласдера Грея «Бедные-несчастные» Лантимос и его соавтор-сценарист Тони МакНамара превратили в одиссею полового воспитания и закалку характера: Белла из кукольного создания с рваными механическими движениями постепенно превращается в женщину, но что всех раздражает куда больше — женщину думающую. От девичьей непосредственности мисс Бакстер движется к урокам владения своим телом, искренне удивляясь, что люди не проводят все время в постели, орущим детям нельзя дать затрещину, а комплименты говорят не за что-то, а просто так — из вежливости. Этюды знакомства с практиками коммуникативным и сексуальными одновременно и щекочут комичностью, и поражают раскованностью в самых простых вещах, таких как акробатическое поедание паштель да ната.

Эмма Стоун в роли Беллы Бакстер на кадре из фильма «Бедные-несчастные»

Лантимос в мерцающее кружево фантасмагорического спектакля вплетает искусный и вдумчивый, но будто случайный юмор, а по углам расставляет капканы хороших манер и развешивает цепи стереотипов. Женская сексуальность — табуированная тема, разговор на которую до сих пор находится в поисках правильного киноязыка. Незамутненным восприятием и взглядом будто со стороны Лантимос в чем-то перекликается с Гораном Столевски: в «Ты не будешь в одиночестве» ведьма путешествует по чужим жизням и тоже не может смириться с табу и неписаными, но принятыми правилами социальных институтов.

Ограничением душевных и телесных порывов бесстрашной Беллы занимаются, конечно, мужчины: пробудившуюся свободу и раскрепощенность окружающие джентльмены стараются завернуть в кокон своих представлений о поведении, воспитании и благодетелях пристойных для женщины. А там, где повлиять на нрав не удается, остается лишь обиженно вешать клейма. Лантимос снял феминистскую сказку без душных моралей и монологов на авансцене, которая притворяется музыкальной шкатулкой с заводной механической куколкой — сущий пустяк, посмеяться и разойтись.

Эмма Стоун в роли Беллы Бакстер на кадре из фильма «Бедные-несчастные»

Рассуждать об устройстве картины и мнимой легкости можно долго, но ни одна запятая не имела бы столь упоительного значения без животной органики Эммы Стоун. Бледная кожа, залитая румянцем, едкий нерв наслаждения и спонтанная дикость за обеденным столом – Стоун существует в собственном измерении, куда нет входа без разрешения. Пластика, голос, синева глаз и наряды (поклон Холли Уоддингтон) составляют причудливую гамму феминности, которая не знает стеснений.

От «Бедных-несчастных» линии родства можно провести практически в любую сторону: Пиноккио, Алиса из страны чудес, дремучее фэнтези Терри Гиллиама, романтика странной любви Тима Бертона, «Кандид» Вольтера и, конечно, «Франкенштейн» Мэри Шелли (а если понадобится то даже «Барби»). Порой выдающиеся ленты хочется одарить категориями живописным или литературными, назвать полотном, поэзией, а потом искать между кадрами ямб, хорей и движения кисти. «Бедные-несчастные», объединяя все и сразу, становятся подлинным искусством именно что кинематографическим, где семантика, подтексты и ажурные вензеля не перебивают друга, а сосуществуют в единстве жестов и мотиваций, задумки и исполнения, чувственных инвестиций и налога на хронометраж. Фильмы такой породы снимают не каждый год и даже не каждые десять лет. Многие артисты не дожидаются ролей идеально подогнанных по исполнительской фигуре, а зрители — кинолент, которые одновременно могут окутать сладкой дремой и раскрыть глаза.