Рецензия на фильм «Потерянный город»

Внизу девственно-белого листика пресс-релиза было мелко написано: "Драма. 143 минуты". Для пожилого человека 143 минуты – это действительно драма, но, как оно и бывает, все сложилось наоборот. Почти до самого конца режиссерского дебюта Энди Гарсиа с самим собой в главной роли, "Потерянный город" /Lost City, The/ (2006), время летело незаметно. Устали бы дети, наверное, но мы не дети. Дебют предлагает все 33 удовольствия тем, кто любит старые автомобили, патефоны, сиесту, ценит красивых женщин и мужчин, умеющих красиво держать в пальцах сигарету и хорошо танцующих, даже будучи старыми жирными свиньями, уважает традиции, читает книги и еще помнит, что Хэмингуэй застрелился на Кубе. От "Потерянного города" я бы отрезала только последние двадцать пять минут, постригла в них каждый кадр до состояния хроники, чтобы осталось пять минут, и приклеила обратно. Только в конце видно дебютность и тот факт, что фильм вынашивался пятнадцать лет.

Но дебютность не видно в том, что во множестве эпизодов постоянно "микрофон в кадре". Гарсиа же не слепой, он тоже, наверно, заметил, что кусок звукооператора свисает с потолка. Только он оценил, что Билл Мюррей, который в эту минуту блестяще острит и отыгрывает все, что надо, важнее для него, чем технический брак. И это еще свидетельство, что "мы не дети". "Микрофон в кадре" – скорей, рок, фатум, как и то, что автор первоисточника с красивым названием "Три тигра в западне", писатель Гильермо Кабрера Инфанте умер сразу после съемок. А взрослость видно в изящной стилизации хроники, в соединении мюзикла и стрельбы, в том, как правильно взят на роль старика Томас Милиэн, бывший плейбой, творивший у Антониони совершенно неприличные вещи. "Потерянный город" вообще – очень взрослое кино. Оно дает ровно то, что обещает: наследие "Касабланки" /Casablanca/ (1942), "Моста через реку Квай" /Bridge on the River Kwai, The/ (1957), "Гаваны" /Havana/ (1990), вторых "Грязных танцев" /Dirty Dancing: Havana Nights/ (2004) и тем самым закрывает тему, открытую в литературе Хэмом и Грэмом Грином. Ах, как весело было когда-то с "нашим человеком в Гаване" – с пылесосом, если кто помнит. Теперь же – увы, увы…

В "Потерянном городе" больше нет смысла, есть только обида. Чувственность. Большая цветная "семейная сага" с папой-мамой-дядей, тремя сыновьями, двумя их женами и ребенком вполне традиционна и крутится около ночного клуба "Эль Тропико". Старший сын (Гарсиа) не вылезал из него и был доволен жизнью, но средний (Нестор Карбонелл) оказался диссидентом и все время лез на рожон, а другой (Энрике Муркьяно) – еще хуже, коммуняка, лез в драку с родными братьями. А время текло. Текло оно в Гаване 1958 года, поэтому в сагу влезают диктатор Батиста с парой приспешников-садистов и позже Че Гевара, и даже дым от сигары Кастро, не говоря уж о мафии (Дастин Хоффман). Постепенно в полную картину складывается история кубинской революции, но "Потерянный город" – не про политику. С ней все изначально ясно, поскольку семья была интеллигентная. Неясно по-прежнему только с людьми. Они не ведают, что творят, и, хоть тресни ради них, уходят, уходят, и любовь вдруг рождается, только чтобы потом долго медленно умирать, и все это очень обидно. Как-то слишком много смерти, когда Куба по всему создана для жизни. Остается только улететь на Луну.

Вроде бы нудная "сага" смотрится очень легко, потому что обида – искренняя (Гарсиу увезли из Гаваны в пять лет). Благодаря этой искренности он легко ворует у Вайды классику с развешанными простынями из "Пепла и алмаза" /Popiol i diament/ (1958), у Хэмфри Богарта – ночной клуб, у Фрэда Астера – стэп со шваброй и пр. "От себя" у Гарсии – красота памяти о Кубе, красавица Инес Састр, прекрасная роль Стивена Бауэра, трусы Билла Мюррея с пиджаком, которые просто классика. Благодаря цитатам – где-то даже лаконизм, что несвойственно "сагам". Фильм радует и тем, что, не "разоблачая" Че, смахнул с него лишний лоск "святости". Деликатность, покой, непреклонность и в то же время гибкость – так, может, мы и вырулим на возврат потерянного города. И будет всем нам рай.

Другое дело, что слезы, слезливость, слезоточивость и межеумочные длинноты я бы все равно убрала. Они – личное дело Энди, даже если очень его любить.