Я пытался говорить о важном, нужном и честном: Интервью с Алексеем Германом младшим

В российском кинематографе появилось своего рода новое направление, когда известные бренды просят хороших режиссеров снять для них фильм. Как вы сами оцениваете эту тенденцию? Чем вас заинтересовало предложение Chivas?

Произошло совпадение. Весной мы с Еленой Окопной начали готовить конференцию в Питере по поводу интеграции большого бизнеса и кинематографа, потому что, как мне кажется, это один из путей развития русского кино. Эта конференция прошла достаточно успешно, в ней участвовали крупнейшие маркетинговые агентства, бизнес, иностранные специалисты и другие. Примерно в это же время, когда мы еще формировали программу конференции, мы неожиданно встретились с Chivas, и выяснилось, что наши мысли и наши подходы абсолютно сходятся. Что, с одной стороны, существует потребность крупного бизнеса в интеграции с искусством и, с другой стороны, существует потребность искусства говорить важные и честные вещи и пытаться сделать то, за что ни на секунду не стыдно. Таким образом сложились наши отношения. Они были построены на абсолютном доверии, что встречается редко. Этот фильм начал рождаться из каких-то взаимных ощущений. Нам удалось, мне кажется, доказать, что энергия крупного бизнеса, которому надо продвигать себя, и энергия искусства могут вместе породить какую-то синергию, которая в итоге может быть востребована не только в России, но и в мире.

У нас привыкли, что, поставь бутылку водки, и все скажут: "Да-да, вот это бизнес". Нет, это не совсем так, существует множество способов коммуникации, они развиваются, и эффективность коммуникации не эквивалентна большому логотипу через каждые десять секунд. И мне кажется, что этот проект, как я подозреваю, со всех точек зрения будет работать. Это никакое не подаяние, это взаимовыгодное сотрудничество, которое имеет в конечном счете измерение, в том числе в деньгах. Этот фильм уже выгоден. Мы явили собой удачный пример: взяли опыт, который существует в мире, и выпустили картину обратно в мир – она была достаточно хорошо принята в Венеции, показ прошел при полном зале.

Вы не были ограничены как автор?

Нет. В свое время мы с Артемом Васильевым делали довольно известный проект "Самсунг", кстати, вошли с ним в каннский рекламный шорт лист. Проект был абсолютно бескомпромиссный. В итоге, в своей бескомпромиссности он был более чем успешен. Он был эффективнее, чем многие другие "правильные" кампании, как ни странно. И в первую очередь, из-за наличия какой-то подлинной жизни внутри. Мне кажется, что лучше сделать хороший фильм или ролик, чем плохой. Снимать, то в чем ты уверен. И если исходить из того, чтобы снять хороший фильм, а не плохой, то здесь главное выбрать ту грань, тот фокус, когда происходит совпадение всех энергий. Если говорить о бизнесе и кино, то надо понимать, что бизнес может как изуродовать искусство, так и породить искусство. Не надо бояться, надо просто делать искренне и хорошо, и тогда можно куда-то пробиться. Я считаю – это один из путей русского кино и путей развития кино вообще, не только в России, но и в мире.

В этом проекте все как задумывалось, так и пошло. У меня были истории, когда я отказывался от проектов, потому что говорил: "Если вы будете что-то менять, то у вас потом будет плохо. У вас фильм не будет эмоциональным, и вы все только потеряете". Здесь этого не было, и мне кажется это очень важно. Все было органично. Я могу добавить, что никогда в России на подобный проект я бы денег не нашел. Приди я сейчас куда угодно… в Фонд кино, в компанию "Газпром", ну куда угодно… и расскажи я сюжет, – никогда этот фильм не был бы снят. Для меня вообще удивительно, что в реальности огромной компании с офисом в Париже оказалось нужнее других высказывание о русских людях, которые возвращаются из Японии. Очень важно, что нам удалось сказать о вещах, о которых никто не говорит, при этом не потратив ни копейки государственных денег, что тоже, на мой взгляд, очень важный пример.

Откуда взялась история, рассказанная в "Из Токио"? Каковы ее истоки?

Для меня очень важна связь с тем, что было в моей жизни. Те люди, с которыми я встречался, которые для меня много значат, те места, где я взрослел, те вещи к которым я прикасался. До 32 лет я об этом не думал, а потом вдруг мне начали сниться сны, в которых я видел либо тех, кого я не встречу, вроде моего деда, либо те места, где я вырос, но куда никогда не смогу вернутся по тем или иным причинам. Это росло во мне и не давало мне покоя. Это стало важнее всего того, что происходит вокруг. С другой стороны я очень эмоционально воспринял всю историю с Японией, на меня невероятное впечатление произвело то, что там не было никакого мародерства, и то, как они держались после землетрясения. С третей стороны, я считаю, и об этом много говорилось в фильме "Бумажный солдат", что некие идеалы, принципы и ценности – это не выдуманные вещи. Они должны существовать. Мы теряем эти ценности и, мне кажется, это плохо. В этом проекте сошлись вот эти три основные вещи, которые со мной живут, и как ни странно, мы сошлись в этом с Chivas. Возник сценарий. Я пытался говорить о важном, нужном и честном.

Вы в настоящем самолете снимали или это декорация?

Я написал сценарий, в котором был огромный пустой самолет. Выяснилось, что самолета нет. Мы пытались обращаться в одну авиакомпанию, в другую авиакомпанию, потому что нам казалось, что для выразительности нам нужен большой самолет. Но все отказывали по разным причинам, часто довольно безумным. Нам помогла только одна компания – "Россия". Нам пришлось выстраивать этот самолет – все, что вы видите, это сделано на основании давно списанного пустого самолета. Мы хотели сделать очень яркую картину, потому что нам показалось, что надо уходить от того, чем я занимался раньше. Я сейчас большую картину снимаю, и она тоже будет радикально другая по цвету. Это была одна из самых тяжелых картин, которые я когда-либо снимал, хоть фильм и маленький. "Из Токио" – история рукодельная, она вся сделана.

Какова дальнейшая судьба фильма? Кто и как его сможет увидеть?

Мы живем в мире цифровых технологий, и основной способ обратиться к людям, которым может быть интересен такой вид кино, не только к потенциальным потребителям бренда, но и к людям, которым интересна эта тема, это цифровой способ, то есть интернет. Мы дадим картине возможность самой говорить. После премьеры на Венецианском фестивале нам стали поступать предложения об участии фильма в других фестивалях, то есть в киносообществе у него началась какая-то своя судьба, кто-то захотел фильм купить и это тоже один из вариантов дистрибьюции.