Интервью с режиссером фильма «Сомния» Майком Флэнеганом

Если вы внимательно следите за мировой индустрией фильмов ужасов, то наверняка помните впечатляющую картину 2013 года «Окулус», снятую молодым постановщиком Майком Флэнеганом. Следующей картины этого режиссера поклонникам жанра пришлось ждать три года, но ожидание того стоило – в новой ленте под названием «Сомния» Флэнеган не только собрал все свои потаенные страхи, но и заставил пережить ужас нескольких именитых актеров. Накануне старта российского проката картины мы пообщались с режиссером и узнали, что он считает стержнем хорошего хоррора, кого считает лучшим хоррормейкером современности и какие аргументы действуют на него безотказно при выборе нового проекта.

– Майк, прежде чем поговорить о вашем новом фильме, нам хотелось бы узнать о вашем отношении к жанру хоррора вообще.

– О, я считаю, что главная прелесть жанра фильма ужасов – это его универсальность. Любой хоррор говорит понятным языком и обращается к тому человеческому опыту, который все мы имеем вне зависимости от страны проживания, религиозных убеждений, пристрастий, культурного багажа – кто бы мы ни были, мы знаем, что такое страх. Страх – это одно из первых чувств человека, имеющееся в нем с рождения, и всю свою последующую жизнь мы лишь накапливаем страхи, с годами нас начинают пугать все новые и новые вещи, смыслы, ощущения. И именно в этом кроется безграничный потенциал хорроров – я могу говорить на языке, который все прекрасно понимают. Второе, что мне очень нравится в этом жанре, – это атмосфера таинственности и загадочности. В хорошем фильме ужасов всегда есть хорошая загадка, которая цепляет вас и не дает оторваться от экрана, как бы страшно вам ни было. Требуется большое мастерство для того, чтобы умело распорядиться идеей и суметь удержать внимание зрителей, но когда это получается, картина превращается в настоящий шедевр.

– Что же тогда, по-вашему, является главным ингредиентом в хорошем хорроре? История? Актерская игра? Режиссерские находки? Может быть, компьютерная графика?

– Я уверен, что главное – это персонажи. Реалистичность персонажей необыкновенно важна. Как только зритель начинает ощущать связь с героями фильма, считайте, картина удалась. С правильными, натуралистичными героями и саспенс получает дополнительный накал, и страхи становятся более ощутимыми. Если же герои вас не волнуют, ничего работать не будет, как бы ни старались гримеры, костюмеры или специалисты CGI. Это заложено в самом зрителе, в том, зачем он смотрит кино – он хочет пощекотать нервы, сопереживать героям, включиться в историю вместе с персонажами, и именно поэтому эмоциональная связь зрителя и героя крайне важна. В этом весь смысл кинематографа вообще.

– Можете ли вы в таком случае назвать тех современных хоррор-режиссеров, которым удается снимать по-настоящему хорошие хорроры?

– На самом деле их достаточно. Но если вы хотите узнать, кто меня в последние годы впечатлил больше всего, то первым я, пожалуй, назову Джеймса Вана. Его «Заклятие» – настоящий шедевр, не только коммерчески очень успешный, но и по-настоящему страшный. Если говорить о независимых постановщиках, то я бы назвал Адама Робитела – «Демоны Деборы Логан» великолепное кино. Не могу не упомянуть Джастина Бенсона – его «Весна» меня потрясла, как и дебютный фильм «Ломка». На самом деле интересных имен сейчас очень много, мы переживаем настоящую революцию – новое поколение наступает!

– Ваш предыдущий фильм «Окулус» оказался весьма успешным. После такого наверняка непросто браться за что-то совершенно новое. В чем главное отличие вашего нового фильма от картины 2013 года?

– Вне зависимости от успеха или неуспеха своих работ я придерживаюсь четкой позиции: мне не хочется делать одно и то же кино дважды. Поэтому каждую свою картину я снимаю в определенном новом поджанре. В «Сомнии», например, я решил обратиться к эмоциональной стороне страха. «Окулус» был более мрачным, более прямолинейным, структура рассказа в нем подчинялась одной цели – решить вопрос с зеркалом. На сей раз в картине у меня куда больший размах – это и семейная драма, и детский страх остаться одному, и столкновение с неизвестным. Я даже признаюсь, что, когда начал работать над сценарием, не думал о том, что это будет хоррор. Скорее это сказка для взрослых – немного грустная, немного страшная и очень красивая при этом. Элементы хоррора вошли в скрипт уже позже, но чувственная, эмоциональная составляющая отношений трех главных героев в этом фильме была для меня главной.

– Раз вы заговорили о трех главных героях, то расскажите нам об актерах, сыгравших ведущие роли.

– С удовольствием! Я счастлив, что мне довелось поработать с Томасом Джейном, Кейт Босворт и Джейкобом Тремблэ. Томас произвел на меня впечатление еще в молодости, когда я увидел его в «Ночах в стиле буги», но фанатом его я стал после просмотра «Мглы» Фрэнка Дэрабонта – невероятная актерская работа. Кейт – великолепная драматическая актриса, смотреть за ее игрой – наслаждение, а ее умение расположить к себе, заставить зрителя сопереживать – необходимый ингредиент для любого фильма. Но настоящей звездой «Сомнии» стали не эти заслуженные актеры, а юный Джейкоб. Мы пригласили его в свой фильм еще до того, как он стал всеобщим любимчиком, ему было всего семь, и участия в картине «Комната», которая стала для него главным хитом, не было еще даже в планах. Честно признаюсь, несмотря на его возраст, Джейкоб – лучший актер, которого я видел и с которым работал. Он принес в фильм особую чувственность, детскую непосредственность, помноженную на эмоциональную травму. Я никак не ожидал, что ребенок сможет настолько сильно повлиять на происходящее в кадре. Удивительный мальчик, которого ждет большое будущее.

– Мы не увидели в новом фильме вашу жену Кейт Сигел. «Сомния» для нее показалась слишком страшной?

– Ха-ха! Кейт действительно сыграла у меня и в «Окулусе», и в новом фильме «Тишина», который скоро тоже выйдет на экраны, она также примет участие в моем следующем проекте. В «Сомнии» мне ее очень не хватало, но так уж сложилось – у меня не было для нее достойной роли, а у нее – времени на этот проект. Но спасибо за подсказку, я так теперь и буду объяснять ее отсутствие в кадре.

– Вернемся к фильму. «Сомния» получилась действительно пугающей, яркой и необычной. Не расскажете нам о том, как работалось над костюмами, гримом и декорациями фильма?

– Непременно! Перед нами стояла действительно нетривиальная задача во время работы над «Сомнией», ведь в нашей картине есть монстр, а мне очень не хотелось делать его полностью компьютерным. Поэтому мы посвятили не одну неделю придумыванию того, как нам снять свое чудовище убедительно, страшно и в то же время элегантно. Вместе со своим давним товарищем по выдумыванию страхов я перебрал множество вариантов, мы отсняли множество проб, попробовали самые разные сочетания и пришли к выводу, что оптимальным для нашей картины будет классическое решение – актер в костюме. Когда мы сошлись на том, что это будет костюм, художники стали, отталкиваясь от дизайна монстра, строить декорации дома. Нам пришлось кое-что перестраивать, где-то увеличивать проемы, где-то иначе располагать двери, но я ни на секунду не пожалел, что мы отказались от графики и сняли в роли монстра живого актера. С помощью CGI мы не получили бы такого эффекта ни от актеров, ни от зрителей.

– Подводя итог, какую вы ставили перед собой задачу, приступая к работе над «Сомнией», и удалось ли вам достичь своей цели?

– Прежде всего, как я уже и говорил, я хотел снять фильм, отличающийся от моих предыдущих работ. Мне хотелось снять кино больше, глубже, многограннее всего того, что я делал ранее. Но самое главное, я хотел сделать фильм, в котором будет больше драмы, больше эмоций, больше чувств, чем в обычном фильме ужасов. Это поначалу приносило мне только головную боль – продюсеры не хотели браться за проект, все сегодня хотят что-то похожее на «Заклятие» или «Астрал». Им проще даже найти средства на десятое повторение «Пилы», но не на что-то такое, что выходит за рамки стандартов. Это ужасно нервировало, но я твердо решил посвятить фильм маленькому мальчику, лишившемуся родителей, ищущему новую семью и борющемуся со своими демонами. Элементы хоррора здесь используются только в качестве вспомогательных элементов. Я рад, что мне удалось устоять под напором сомнений и довести проект до конца. Я смог сделать что-то отличное от других в индустрии, где не любят ничего менять. Это чувство помогает мне не опускать рук и снимать снова и снова.

– Ну и в заключение мы хотели бы спросить вас о вашем следующем проекте «Уиджи: Доска дьявола 2», но у нас только один вопрос: «Зачем?!»

– Ха-ха-ха! Мне все задают этот вопрос. Я и сам себя спрашиваю: «Зачем я в это ввязался?!» Но на самом деле я должен сказать, что первый фильм мне не показался настолько провальным, как о нем многие говорят. Когда Джейсон Блум предложил мне работать над сиквелом, моим первым ответом было: «Нет!» – но он сумел подкупить меня тем, что хочет видеть совершенно другое кино. Это первое. А второе – когда Джейсон изложил мне те задумки, которые у него были относительно сиквела, он дал мне полную свободу действий, сказал, что я могу снимать то кино, какое захочу. Такому предложению трудно сопротивляться. Я не могу, разумеется, раскрывать какие-то детали сюжета, но гарантированно могу вам сказать, что то, что мы сейчас снимаем, будет так отличаться от сюжета и стиля первой части, что связывать их будет только название. Я получаю огромное удовольствие от работы на съемочной площадке и, несмотря на то что многие мои знакомые скептически относятся к этому моему шагу, уверен, что смогу удивить новым фильмом и их, и всех остальных зрителей.