Рецензия на фильм «Груз 200»

 "Груз 200" не рискнула взять ни одна крупная прокатная компания. Это и позволяет нам, презрев собственное правило – представлять главную премьеру грядущей недели, заранее и подробно поговорить об этом фильме.

10-минутная нарезка из "Груза 200", показанная на одном из кинорынков, вызвала массовое возмущение владельцев кинотеатров, которые толпой с руганью выбегали из зала. Полный вариант фильма, продемонстрированный на более позднем кинорынке, породил у хозяев залов уже не гнев, но глубокую задумчивость. Многие из них произносили что-то вроде: "Ну да, молодежь должна видеть такие картины… Но как этот "Груз" показать? А что еще скажет высокое начальство? А не даст ли нам по кумполу?" И впрямь, не возникнет ли истерика с воплями про насилие и извращение в рядах самопиарщиков из Госдумы? Ладно владельцы залов или политическая, как выражались некогда, контра: мои умные коллеги (а для узкого круга критиков устроили закрытый показ) – и те выходили из зала словно пыльным мешком прибитые. После такого фильма – только стакан водки. Не закусывая. Ходят мрачные пророчества, что "Груз 200" может стать первой российской полочной картиной – ведь, поди, раздадутся еще и обвинения в русофобстве (это Балабанов-то русофоб, которого после «Брата» (1997) и особенно «Брата 2» (2000) и «Войны» (2002) обзывали чуть ли не черносотенцем?).

Но – по себе сужу – отойдя от шока, немедленно вступаешь с фильмом во взаимоотношения. И никак не можешь их прервать. Пожалуй, у нас давно не было ленты, которая бы так заставляла задуматься: что есть Россия, куда она идет-катится, что есть русский человек от так называемого "простого" до так называемого "интеллигента", что есть русская женщина, что есть человек вообще.

Дело происходит в советской провинции 1984 года. Это 1984-й без всякой ностальгии: с кошмарно дымящими трубами заводов, с Черненко, когда советская реакция, подспудно ощущая, что скоро ей не жить, пыталась взять последний реванш. Из магнитофонов и на дискотеках звучат "Ариэль", "Земляне", "Кино" (есть даже эпизод с вроде как реальным Цоем), "Увезу тебя я в тундру", Лоза – тут, кстати, редкий прокол фильма: Лоза исполняет песню конца 1980-х, в 1984-м он был еще не Лозой, а подпольной группой "Примус" с ее фирменной песней "Девочка сегодня в баре, девочке пятнадцать лет". Девочка не пятнадцати, но примерно семнадцати лет, дочь партбосса, сдуру приходит на танцульки, где связывается с другом своей подруги. Тот ходит в майке с надписью "СССР". Это кажется еще одним проколом фильма: в те годы не ходили в майках с "СССР". Это не было крутым и модным – молодежь СССР не любила, это было бы все равно как заявиться на дискотеку с комсомольским значком. Да и маек столь высокого коттонового качества и нынешнего арбатского дизайна тогда не существовало. Но для Балабанова, как потом понимаешь, майка имеет значение принципиальное.

Сия скотина в майке "СССР", очевидная будущая фарца, из которой выросли крупные политики и бизнесмены современности, напивается – хотя и за рулем. А потом обманом везет девушку за добавкой на хутор, где торгуют самогонкой. Незадолго до того на хуторе оказывается профессор научного атеизма из Ленинграда, приехавший в местные края проведать мать и брата-военкома. У профессора сломался неподалеку его "Запорожец", и он в поисках помощи оказывается заложником хозяина хутора, которого играет всегда харизматичный Алексей Серебряков. Хозяин, узнав, кем работает профессор, втягивает его в споры о Боге и заставляет пить. Профессор напивается. Хозяин напивается. Профессор, хотя и вдрабадан, уезжает на починенной машине. Тут приезжает за добавкой тот самый чувак в майке "СССР" с неосторожной глупой девушкой – напивается тоже. И – после череды странных событий – девушка оказывается пленницей столь же странного, почти незримо присутствовавшего на хуторе персонажа, про которого долго думаешь, будто он немой. Он, однако, не немой. Он маньяк-импотент, что, пожалуй, хуже, чем просто маньяк. Он вдобавок мент, причем начальник, и мент наглый, ничего и никого (даже секретаря райкома, дочь которого пленил) не боящийся. Он, как выражаются в сводках криминальных новостей, циничен в особой форме. Он…

Тут беру паузу. Если вы все-таки увидите "Груз 200", то все оцените сами. Замечу, однако, что с самого начала в фильме есть то, что именуется саспенсом. Вот вроде бы все нормально. Этакая провинциальная комедия. Ностальгически любимый мной "Ариэль" поет одну из самых своих веселых песен "В саду магнолий". Но есть диковинное ощущение, будто то, что ты смотришь, – прелюдия к вампирскому ужастику. Дальше и впрямь начнется такое!..

Одна из коллег, переводя фильм из социального контекста в жанровый, сказала, что это все-таки не гранд-гиньоль, а просто гиньоль. В смысле что там не 120 разлагающихся трупов, на фоне которых насилуют девушку, а всего два. Не ужас-ужас-ужас, а просто ужас. Может, и так. Но жанровый контекст не главное для "Груза 200". Психологический и социальный – гораздо интереснее. Я сейчас упомяну лишь некоторые из возможных смыслов.

Пишет мне моя коллега Мария Кувшинова, которая тоже присутствовала на просмотре: "Про майку [СССР] поняла в конце концов – зря мы ее так буквально восприняли. Ведь она не просто там есть, ее присутствие намеренно педалируется: "классная у тебя майка". Потому что именно этот опарыш и должен был ходить в майке "СССР". Положим. Герой Серебрякова оказывается в таком случае символом русского народа со всем его интеллектуализмом и оппортунизмом, которые при этом легко утопают в беспробудном пьянстве. А чувак-профессор-атеист – символом интеллигенции, которая трусливая и соглашательская, но все же совесть имеет.

Другая из главных трактовок (обочинные не перечесть): ничего не изменилось. Признаком тому – все окружающее. На Западе снимать сейчас фильм про 1984-й – все одно, что про Ричарда Львиное Сердце. Такие картины считаются дорогостоящими и историческими, потому что воссоздать утраченные одежды, автомобили, городские пейзажи и домашние интерьеры 20-25-летней давности так же трудоемко и затратно, как быт Средневековья. У нас же за пределами Москвы, Петербурга и десятка крупных городов фильм про 1984-й снимается просто на натуре: там такие же обшарпанные подъезды, там все такое же, как было. Там и мысли, и извращения – какие были.

Помимо прочего задумываешься о парадоксе: почему самые страшные маньяки XX века рождались именно в такой высокоморальной стране, как СССР? В Англии недавно кто-то убил пять проституток. Так там не было подобных серийных убийств со времен Джека-потрошителя, на счету которого шесть, что ли, жертв. У нас же в СССР постоянно появлялись нелюди, которым удавалось прикончить по пять-шесть десятков несчастных. Чикатило не единственный и даже не рекордсмен. Были еще Мосгаз, Битцевский маньяк, Витебский маньяк, Фишер. Не погружен в тему, так что, вероятно, перечисляю не всех монстров. Мне смешно, когда говорят, будто кино с его вечными убийствами – главный стимулятор насилия в обществе. Более нравственного кино, чем в советские годы, не было ни в одной стране мира.

Отчего же именно СССР, так и не став родиной слонов, оказался родиной самых больших изуверов?