Знает, чего хочет

Джереми Теоболд о фильме «Преследование» /Following/ (1998)

Мне повезло, что я оказался в нужном месте в нужный момент.

Думал ли я тогда, что этот парень, постоянно носивший бежевые брюки, жилетку и льняной пиджак, станет одним из крупнейших голливудских режиссеров? Наверно, нет.

И все-таки он отличался от остальных. Нас познакомили друзья, от которых он узнал, что я хочу заниматься кино. Он дал мне сценарий своей короткометражки «Воровство» и сказал, что хочет снять ее в черно-белом с небольшой съемочной группой и за один уик-энд. Сценарий очень отличался от всего того, что я читал в колледже. Там мне часто попадались арт-хаусные истории, исследовавшие хлопанье дверей поезда на Юстонской станции (в те времена, когда у поездов были двери и ими можно было хлопать). Сценарий Нолана был острым и очень умным. С «Воровством» все получилось отлично, и я решил, что неплохо справился со своей первой ролью.

Понравилась она и Крису, который вскоре стал рассказывать мне про «Преследование» /Following/ (1998) – сценарии полнометражного дебюта, над которым он тогда работал. План был такой же: снимать по выходным и с небольшой съемочной группой. Он предложим мне присоединиться к нему и к Эмме – тогда его девушке, а теперь жене – в качестве сопродюсера. Я знал нескольких актеров, и благодаря им сумел получить для нас доступ для на некоторые Лондонские съемочные площадки.

Мы все тогда работали – Эмма в Working Title, Крис – в тренинговой компании, а я – в издательстве медицинской литературы. Но на уик-эндах все было по-другому. Вечером пятницы я нервничал и слишком много пил. Утром субботы рано вставал (продолжая нервничать) и ехал на площадку. Иногда »площадка« была прямо у меня дома, где мы снимали квартиру моего героя. Я тогда жил на Илифф Стрит в Уолуорфе.

Внимательные зрители заметили на двери той квартиры лого «Бэтмена» /Batman/ (1989). Некоторые, считают теперь, что это была ирония (неверно), некоторые называют это провидческим знаком. Вообще, я наклеил лого на дверь в 1989 году, когда только переехал в ту квартиру. В тот год как раз вышел какой-то фильм про »Бэтмена«… В общем, так мы и снимали: не декорируя площадки и не одеваясь специально для фильма. Крис специально выбирал такие места, которые подходили по сюжету и требовали минимальных перестановок.

По субботам мы снимали часов 12 или около того, и каждый раз казалось, будто бы прошел целый год. Мы старались сразу снимать на одной площадке максимальное число сцен. Причем Крис заставлял нас репетировать сцены неделями. В результате мы все очень друг к другу привыкли, и когда работала камера, продолжали играть, несмотря ни на что. Ошибка в реплике или включившаяся авто-сигнализация – обычно из-за таких вещей съемку останавливают. Нам это все не мешало. Это позволило Крису сэкономить массу времени и денег.

А потом я как-то сразу оказался на самолете до Сан-Франциско, где на фестивале состоялась премьера »Преследования«. В багаже у меня была только копия фильма. Помню первый показ. Все билеты были проданы, и мест не хватало даже для наших друзей. И когда впервые увидел свое лицо, проецируемое на экран высотой 30 футов, у меня крышу снесло. Помню, чувствовал себя счастливчиком.

Несколько лет спустя мой агент позвонил мне и сказал: »Твой старый друг будет снимать новый фильм про Бэтмена. И хочет, чтобы ты в нем поучавствовал«. И тогда, сидя на заднем сидении »Мерседеса« и глядя, как выступают их серого Бедфродширского тумана черные павильоны Кардингтона, я снова почувствовал себя большим счастливчиком. Эмма устроила мне экскурсию по площадке. Масштаб был сногсшибательным. Сколько-сколько Бэтмобилей? Обеды для скольких людей?

Крис и я тогда ужинали вместе. И спросил его, каково это. Чувствовал ли он себя комфортно? Что стало для него поворотным моментом? Он ответил, что это случилось на площадке его последнего фильма «Бессонница» /Insomnia/ (2002). Каждый день он приходил в трейлер к Аль Пачино, игравшему в фильме главную роль, чтобы обсудить сцены, запланированные на день. И однажды утром, когда он зашел в трейлер, Аль говорил по телефону. Но увидев Криса, он сказал собеседнику: »Извини, мне пора. Мой режиссер пришел«. Пачино сбросил звонок ради Криса. Он сказал, что после того случая он стал нервничать гораздо меньше.

Уолли Пфистер о фильме «Мементо» («Помни») /Memento/ (2000)

Я чуть было не упустил »Мементо«. Крис, с которым мы познакомились за семь месяцев до этого на фестивале »Санденс« (я там был с лентой »Хай-Лайн«, а он со своим дебютом »Преследование«), прислал мне сценарий летом 1999 года, когда я снимал малобюджетный фильм в Алабаме. Меня невероятно потрясло то, что я прочитал. И хотя сама история была очень странной – честно говоря, я не сумел до конца уследить за структурой – меня поразило то, каким интересным был путь этого человека, Леонарда Шелби. И мир Сэмми Джэнкиса, который определяла его потеря кратковременной памяти, был мне пугающе знаком: у моего отца тогда как раз начала развиваться подобная болезнь. Так что сценарий был мне очень близок. Однако тогда казалось, что на встречу в Лос-Анджелес мне не успеть ну никак. Мы снимали по шесть дней в неделю! Но мой агент настоятельно советовал мне найти способ. И я нашел.

Я снимал всю ночь, и прямо с утра в субботу сел на первый рейс до Лос-Анджелеса, где и встретился с Ноланом. Я был измотан, но мы отлично поладили. Хотя я не был первым кандидатом Криса на место главного оператора. Изначально он выбрал Питера Деминга, который снимал для Сэма Рэйми и Дэвида Линча. Однако он подписал контракт на съемки третьего «Крика». До сих пор бьется голов о стену! В общем, мне повезло, что он был занят и что мне удалось произвести на Криса впечатление. Если бы я тогда вернулся в Алабаму на очередные 12-часовые ночные съемки, не получив эту работу, – это был отстой, конечно.

Хотя мы снимали »Мементо« десять лет назад (уже?!), я по-прежнему отлично помню первый день. Мы снимали сцену, где Тедди (Джо Пантолиано) разговаривает с Леонардом (Гай Пирс) в машине. Мы снимали у дома в Пасадене. В том доме мы тогда же сняли сцену с Гаем и Кэрри-Энн Мосс. Работы было очень много, и мы с Крисом задали очень жесткий ритм на всю неделю. Но мы не могли иначе, поскольку должны были завершить съемки фильма за 25 дней.

Запомнились, конечно, и многие моменты непосредственно на съемочной площадке, однако самыми лучшим из тех 25 дней временем стал просмотр отснятых в черно-белом материалов на проекторе в лаборатории в Бербанке. Меня поразили сцены, где Леонард делает себе татуировки при помощи чернил из сломанной ручки, – в жестком белом свете и разнообразных оттенкам серого и черного.

Многие критики потом хвалили »Мементо«, называя ярким »нуаром«, однако это не было моим осознанным решением… Вероятно, я тогда вообще не знал, как надо работать с освещением! Серьезно, мы не планировали как-то специально высвечивать сцены, сама обстановка диктовала нам, как снимать. Большая часть фильма снималась в Бербанке, Калифорния. В то время года свет там довольно резкий и дымный – это и определило внешний вид »Мементо«. Изначально ведь мы собирались снимать в Канаде – и тогда бы фильм выглядел совсем иначе. Этот дымчатый свет стал частью души фильма.

Я впервые увидел готовый материал, когда Нолан позвал меня в монтажную и показал сцену, открывающую фильм. Ту самую, где Гай простреливает Джо голову и снимает его тело на »Полароид«, – и все это показывают задом наперед (собственно, мы так и снимали – на специальную кассету, никаких эффектов после уже не накладывали). Ему эта сцена очень нравилась, отчего он очень мне ее хотел показать. Я пришел в восторг, когда я увидел, как все обретает законченную формы. То, как это выглядело, как ощущалось, сам ритм – все показалось мне совершенно невероятными. Потом на фестивале »Санденс« я приходил на все показы фильма-- чтобы снова и снова видеть реакцию публики, это потрясение на лицах.

Теперь Крис – единственный режиссер, с которым я работаю. Не могу сказать, что это сознательное решение. Просто так получилось. Последним фильмом, который я снимал у другого режиссера, незадолго до «Бэтмена: начало» /Batman Begins/ (2005), была независимая лента «Ярость» /Slow Burn/ (2005). Процесс работы и его результаты меня тогда очень разочаровали. С тех пор я стал очень разборчивым и завернул немало проектов (в том числе несколько фильмом про »Гарри Поттера«) – иногда для того, чтобы работать с Крисом, иногда, чтобы побыть дома с семьей. Между фильмами я снимаю рекламные ролики для ТВ и вполне всем доволен.

Наши с Крисом рабочие отношения целиком строятся на том огромном уважении, которое мы питаем к работе друг друга. Я очень многому у него научился. В основном в том, что касается более простых подходов к операторской работе. Мы похоже мыслим, у нас одинаковое чувство юмора, и я всегда доверяю его суждениям.

Исходной точкой всему стало »Мементо«. Этот фильм изменил мою жизнь самым коренным образом. Тогда я впервые снимал для человека, по-настоящему наделенного уникальным талантом рассказчика. Его работа вдохновила меня тогда и продолжает вдохновлять по сей день. Я хотел бы поработать и другими, настолько же одаренными режиссера, но не знаю ни одного. А вы знаете?

Робин Уильямс о фильме «Бессонница» /Insomnia/ (2002)

Не помню, как я попал в »Бессонницу«. Вероятно, они подыскивали каскадера. Ну или может потому, что я уже делал что-то подобное в »Фото за час«. Я кажусь людям милым. Так что основная идея была в том, чтобы сыграть против этих ожиданий и исследовать те области жизни, за какие обычно полагается тюремный срок. Надо было сделать так, чтобы зрители сначала сказали: »О, какой милашка!«, – а потом узнали, что герой на самом деле жестокий убийца.

Мы снимали на Аляске, в местечке на границе Стюарта, Британская Колумбия, и Хайдера, Аляска. Такое смешение культур! В Стюарте есть, например, музей тостеров, а в Хайдере, такие люди, что хочется сказать: »Эй, клевый зуб!« Мы жили в лодках, потому что гостиниц не было. И по соседству с нами жила, например, женщина, у которой была собака. Но на самом деле это не была собака. Это был волк. Просто он называла его »Собака«. Добро пожаловать на Аляску, дорогой друг.

И само место очень сильно влияло на процесс съемок. Это было не то же самое, что работать на площадке. Хижину на озере построили для фильма, однако все остальные места были аутентичными. Даже в той сцене с полетом над озерами мы снимали ровно то, что видели, пролетая над ними. Мы тогда сказали пилоту: »Вау, много озер тут у вас. Ну а где мы будем приземляться?« И он ответил: »На одном из них«.

Но из-за того, что 23 часа в сутки там светит солнце, биологические часы выходят из строя. В полночь по-прежнему день. И вне зависимости, что ты принимаешь, организм продолжает говорить тебе, что это неправильно.

У Криса Нолана все, правда, было под контролем. Он вел себя очень спокойно. Когда смотришь, например, »Мементо«, то сразу думаешь: »А у парня есть хватка!«. И главный признак этой уверенности в том, что он позволяет тебе пробовать разные подходы. Для меня это было очень важно, поскольку я, по сути, играл социопата. При этом главную свою задачу видел в том, чтобы сделать его приятным человеком. Крис уверил меня, что я на правильном пути, и когда получалось что-то любопытное, говорил: »Давай попробуем развить это« . Питер Уир и Гас Ван Сэнт работают похоже. Они позволяют тебе расслабиться, и диалог становится разговором – даже, когда вы говорите об убийстве. Идея была в том, чтобы мой персонаж попытался установить контакт с Пачино и попытался бы его переубедить. »Эй, тут все кажется безумным и происходят безумные вещи«. И теперь, когда мы видим Сару Палин, мы понимаем, что он был прав. В этих маленьких городках, где олени ходят по центральным улицам, все может случиться.

Мне понравилось работать с Пачино. Он ведь работает по Методу и перед каждым дублем рычит как лев. В первый день наших совместных съемок, я присоединился к нему и заблеял как козел. »Что это было?!« »Привет, Аль! Это я, Робин. Просто разминаюсь«.

Сниматься с ним было немного нереально. Потому что я все думал: »Я смотрю на Аль Пачино!« А потом вспоминал, что и сам тоже должен что-то там играть. Мне понравилось и просто разговаривать с ним после съемок. Он играет всех этих потрясающих персонажей, но при этом заявляет, будто бы только и хочет, что осуждать Аристотеля за кофе в какой-нибудь сельской глуши.

Уже поработав с Робертом Де Ниро (на «Пробуждениях» /Awakenings/ (1990)), я в некотором смысле готовился к тому, что встречу кого-то настолько же напористого. (Если мне однажды придется поработать с Робертом Дюволлом, я соберу всю коллекцию из «Крестного отца». Кроме Брандо. Но я однажды встречал Брандо. Надеюсь, это засчитается). Но Аль Пачино, как и Нолан, оказался очень сосредоточенным и одновременно готовым пробовать разные варианты.

В то время Аль постоянно летал в Лос-Анджелес, поскольку у него только что родились близнецы, так что он даже превзошел Метод, поскольку действительно почти не спал и был ужасно замотанным, что для фильма подходило просто идеально.

Аль и я сыграли вместе не так уж много сцен, но лучшая из них была та, что мы снимали на пароме. Там он обрабатывал меня, а я старался установить с ним контакт; он отбивал эти попытки, но постепенно терял равновесие. Мне кажется, у меня это была вообще первая сцена на съемках, хотя я не уверен – с тех пор прошло много времени. Возможно, первой была сцена, где мы бежим по сплавляемым бревнам и я спрашиваю, безопасно ли это, а мне отвечают: »Да, но если ты упадешь между бревен, то тебя раздавит до смерти«.

Но возвращаясь к Нолану. Что в нем потрясает, так это то, что он по-прежнему растет как режиссер. Фильмы про Бэтмена увлекают потому, что там проработаны все детали. И я прекрасно понимаю, как под началом такого режиссера, как Нолан, который одновременно контролирует тебя и позволяет вытворять безумные вещи, у Хита Леджера получился такой потрясающий Джокер.

Я бы с удовольствием поработал с Крисом снова. Согласился бы играть кого угодно и в чем угодно. Я мог бы сыграть Риддлера в новом »Бэтмене«, хотя теперь сложно будет превзойти Хита Леджера, и к тому же я слишком волосат для панталон.

Кроме этого, меня уже дважды надували с фильмами про Бэтмена. Много лет назад мне предложили роль Джокера, а потом отдали ее Джеку Николсону. Потом мне предложили Риддлера – и отдали его Джиму Кэрри. Так что в этот раз я буду настороже. »Окей, это настоящее предложение? Если настоящее, то я говорю да. Не смейте меня снова надуть, негодяи!«

Я использую этот материал как рекламу. Крис, позвони мне. Я согласен на все. Я смогу сыграть отличного персонажа – или просто какого-нибудь чудика на заднем плане в Психбольнице Аркхэма.

Гэри Олдман о фильме «Бэтмен: начало» /Batman Begins/ (2005)

Кристоферу Нолану хватило воображения взять меня на роль хорошего парня. Не знаю, видел ли он меня с самого начала в качестве лейтенанта Гордона – не знаю, о чем именно он думал, когда вы с ним договаривались о встрече. Знаю только, что он хотел, чтобы я снялся в »Бэтмен: начало«. Конечно, к тому времени я уже сыграл несколько злодеев и натренировался по части плохих парней. Но может быть, тогда за кофе он увидел во мне что-то еще. Я ведь человек семейный и очень преданный. У меня нет большого количества друзей, но с теми, что есть, я дружу уже долгие годы. И я считаю, что я хороший друг: тактичный и верный. Я не выношу несправедливости. Мне очень важна правда. И я стараюсь жить честно. А Гордон – он не просто хороший человек. Он лучший: он неподкупен, своего рода моральный компас этого мира. Через весь фильм он проходит свой путь как стрела – прямо.

Его было интересно играть. Это был своего рода вызов. Ведь играть надо было персонажа, необходимого для сюжета, что не так просто сделать. Но у тебя как актера есть должна быть правильная установка: »Хорошо, есть сюжет. Я готов сдаться в его волю… поддаться ему«. Может быть, это возраст. Когда долго этим занимаешься, начинаешь проще ко всему относиться. Будь я моложе, я бы, может быть, думал: »Черт бы побрал этот сюжет! Я не могу это сказать!«. Но дисциплинированность Гордона мне нравится.

Бывают фильмы, в каких ты просто выживаешь. Режиссер тебе никак не помогает, и ты полагаешься только на свои собственные умения. Поступаешь, как тебе удобнее. Но с Гордоном этот трюк бы не прошел. Роль не позволила бы мне этого. Я нее были четкие параметры: она была своего рода каркасом, вокруг которого вращалось все остальное. И в наших сценах с Кристианом и, в «Темном рыцаре» /Dark Knight, The/ (2008), с Хитом – земля ему пухом – я был своего рода вазой, а они – цветами. Мы всегда смотрим на цветы, но они должны в чем-то стоять. Таким я вижу Гордона.

У Криса были замечательные идеи для фильма, и то, что вы видите на экране, выглядит именно так, как он все описывал во время наше первой встречи. Ему удалось передать и суть сценария, и атмосферу.

Во время съемок я постоянно летал из Лос-Анджелеса в Лондон и обратно. Я использовал каждую возможность, чтобы попасть домой и повидаться с детьми. За шесть месяцев я намотал наверно раундов 27. И это все благодаря тому, что по нашему съемочному расписанию можно было часы устанавливать. Это впечатляет. Действительно, впечатляет. Это был уникальный опыт – поработать с режиссером, который настолько подготовлен, все четко планирует и знает точно, что хочет получить в итоге. Но все это было именно продуманным и методичным, а не сухим или заумным – внутри структуры все было очень творческим. Я это очень уважаю и готов соответствовать.

И сам он отличный парень: отзывчивый и веселый. На площадке всегда была очень хорошая атмосфера, спокойная и расслабленная. В нем не чувствовалось этой потребности всем доказывать, что вот он режиссер большого фильма. Хороший режиссер всегда знает, когда надо промолчать. И Крис никогда не начинал командовать только ради возможности послушать свой голос. Он дает тебе пространство для маневра. И если хочет что-то поправить, то просто делает небольшое замечание: »Все очень хорошо, но чуть более настойчиво…«. Он как бы слегка подталкивает тебя: »Все очень хорошо, но немного погромче…«. И он всегда знает, чего добивается. Некоторые ведь не знают, чего хотят, но он всегда знает и, если ему нравится, что ты делаешь, непременно скажет: »Это было потрясающе. Если хочешь, сделаем еще дубль, но я получил, что хотел«. И когда ты приезжаешь на площадку, он может ограничиться простым приветствием. Но если тебе нужна помощь с какой-то сценой, он сумеет это понять и обозначить. Он может быть и режиссером такого рода, когда это необходимо. Но он просто доверяет тебе. Верит в то, что ты сделаешь свою домашнюю работу. И это очень приятное чувство.

Когда я увидел законченный фильм, он меня потряс. Иногда трудно быть объективным, но меня он очень впечатлил. Тебе показывают этот мир – мир линчевателя, который одевается в костюм летучей мыши! – и он сумел сделать его реальным. На других фильмах ты сидишь и закатываешь глаза, когда видишь, как все эти глупые герои делают глупые вещи. А здесь ты смотришь и думаешь: »Так вот откуда у него Бэтмобиль!«. Он потрясающий режиссер.

Я очень хочу посмотреть его «Начало» /Inception/ (2010) – очень жду сам фильм и очень рад за Нолана. И я уверен, что он снимет третьего »Бэтмена«. Когда люди говорят: »Крис не знает, будет ли он снимать третий фильм«, – я думаю: »Он ведет переговоры!« Думаю, он бы мог быть отличным игроком в покер. Наверно, иногда он выходит из себя. Но я никогда не видел этого. Я видел, как многие режиссеры срываются и кричат. Крис? Никогда не слышал, чтобы он голос на кого-нибудь поднял.

Но все великие режиссеры всегда знают, чего они хотят и знают, как этого добиться. Это у всех у них общее. Такая, своего рода, диктатура, но плодотворная диктатура. И Крис умеет добиваться своего.

Хью Джекман о фильме «Престиж» /Prestige, The/ (2006)

Ошейники для кошек были недешевы. Антикварные ошейники. Первая страница сценария описывала двух одинаковых черных кошек. Так что отдел по реквизиту купил одинаковые ошейники: десяток, на всякий случай. Цена вопроса? 4 тысячи.

Никогда не забуду, как отреагировал Нолан. »Ты должен понимать фильм, который мы тут снимаем. Никому нет дела, винтажная ли это штука, или ее купили за 2 доллара 99 центов и немного поцарапали. Но это не какая-то там костюмная драма, и я не хочу, чтобы фильм выглядел как костюмная драма из тех, что снимает BBC«.

Но он не диктатор – по сравнению с остальными режиссерами он вообще мастер Дзэна. Просто он на несколько шагов всех опережает. Действительно, всех. У него есть эта способность глядеть на вещи широко, какой наделены лишь немногие режиссеры, продюсеры и актеры. Все остальные увязают в мелочах. Однако он уделяет внимание лишь тому, что по-настоящему имеет значение. И ему все дается легко. Ничего не кажется вымученным. Дублей не бывает слишком много, и на площадке никогда не случаются перебранки.

Причем »актерская« часть тебя думает: »Все действительно стоящее должно даваться с большим трудом«. Но потом это проходит. «Престиж» /Prestige, The/ (2006) – это один из самых цельных фильмов, в которых я когда-либо снимался. Вообще говоря, мне повезло, что я к нему причастен.

Мне позвонили, когда мы снимали «Людей Икс 3» /X-Men: The Last Stand/ (2006) в Ванкувере. И тогда я пошел и посмотрел »Бэтмен: начало«. И произвел на меня колоссальное впечатление. Я подумал, что это лучшее кино по комиксу из всех, какие я когда-либо смотрел. И с одной стороны, я был в очень рад, оттого что у меня назначена с Крисом встреча, а с другой – понимал, что какими бы ни вышли у меня »Люди Икс«, у него придется работать в два раза лучше. Поскольку он поднял планку очень высоко.

Мне очень понравился сценарий »Престижа«: эта история людей, которые хотят любви, но оказываются не силах совладать со своими обсессиями. С самого начала их воля и их сила становится их главным врагом.

Но Крис, кстати, не такой. Он не старается сбежать побыстрее, чтобы начать осматривать отснятые материалы – он всегда рядом, очень открыт для всех. Если бы вы случайно забрели на съемкиу, вам бы потребовалось напрячься, чтобы понять, кто именно тут режиссер. Через некоторое время вы бы, впрочем, заметили, наверно, что каждый день на площадку приходит этот парень – в длинном синем пальто и стаканчиком Starbucks с непременным пакетиком чая Earl Grey. Он просто умеет вовлекать окружающих себя людей в процесс. Он и его брат работают просто потрясающе: Джона – очень умный, блестящий, и Крис тоже невероятно умен, но при этом в нем есть и эта эмоциональная составляющая, способность сделать так, чтобы ты все понял и чтобы тебе стало интересно. Это признак великого режиссера. В продюсировании – он и его жена Эмма составляют блестящую пару. В работе над сценарием – он и его брат составляют не менее блестящую пару.

И еще одна потрясающая вещь. На один из четвергов пришелся День Семьи. И всем – съемочной группе и актерам – предложили привести на площадку жен и детей. В какой-то день у нас играл ансамбль марьячи. А другой – был объявлен днем суши. И при этом он не из тех парней: »Эй, давайте закатим вечеринку!« Все это происходило очень естественно.

Во время съемок »Людей Икс« студия постоянно вмешивалась в процесс. На площадке »Престижа« тоже был человек от Warner Bros. Однажды мы с ним болтали, и он сказал: »Очень странный фильм, я постоянно чувствую себя как люди в каком-нибудь офисе, которые делают вид, будто работают, но на самом деле им нечем себя занять. Я прихожу на площадку просто для того, чтобы показать, что я делаю свою работу«. За всем этим стоял Крис.

Я играл двух персонажей. Одним был собственно фокусник, Энджиер. Вторым – пьяный дублер Джеральд Рут. И я очень развлекался, создавая этого персонажа, и Нолан позволял мне делать, что я хочу. »Знаешь, мне кажется, что он один из тех ребят, которые пьют, потому что жизнь их неоднократно разочаровывала. Его карьера не сложилась так, как ему хотелось бы, и – что более важно – мне кажется, он гей. И когда персонаж Кристиана Бэйла приходит к нему, он думает: «А парень горяч!» И он не может поверить в то, что этот парень пришел к нему поговорить, понимаешь?« Когда я сказал это Нолану, он посмотрел на меня и ответил: »Ну да. Хорошо. Давай. Только без перегибов…« И каждый раз, когда я заканчивал играть Джеральда, он говорил мне: »Отлично, мистер Рут. Надеюсь, вскоре увидеть вас снова«. Ему понравился персонаж. Мне тоже.

Хотя в »Престиже« у меня была одна из главных ролей, я снимался всего дней 25, потому что Кристиан и я почти не встречаемся на экране: наши истории развиваются параллельно. И Крис практически не обсуждал со мной персонажа Кристиана. Нас всегда разводили по разным комнатам и устраивали отдельные совещания. Так что премьера стала для меня откровением, я впервые увидел целиком все их ухищрения. Я вообще думаю, что Кристиан один из величайших актеров, в особенности моего поколения. А Крис – великолепный режиссер на пике формы. И он наслаждается тем, что делает – что большая редкость! Он не дает процессу перемолоть себя.

Помню, как мы снимали сцену с Дэвидом Боуи на горе в Лос-Анджелесе. В сценарии описывался потрясающий вид, который должен был оттуда открываться. Но опустился туман, и мы ничего не видели в трех футах перед собой. Я приехал на площадку с мыслями, что сейчас всех распустят и будем снимать завтра. Но потом в трейлер постучали: »Мы готовы начинать!«. А я еле-еле мог различить парня, который стучал! Я спросил Криса, почему он решил снимать, ведь изначально все планировалось по-другому. »Ну да, я хотел сделать по-другому. Но мое правило – всегда надо снимать«. Он сказал, что впервые понял это на площадке »Бэтмен: начало«, когда похожий туман случился в день съемок большой экшн-сцены и невозможно было никого в нем разглядеть. »А потом люди спрашивали: «Как вы это сделали? До костей пробирает, так страшно!» Так что надо снимать всегда. В девяносто девяти случаях из ста, ты в конце концов используешь этот материал. Никогда не надо ждать погоды«.

В нем странным образом сочетается продюсер и режиссер: он целиком и полностью »делает кино«. Почти безупречный парень.

Джонатан Нолан о «Темном рыцаре» /Dark Knight, The/ (2008)

У Криса есть план. Крис собирается снять фильм. Ему восемь лет. Снимает он на камеру отца в нашем доме Эванстоне, Иллинойс. Это будет фантастика, снятая в стоп-моушн и с его приятелями в главных ролях. Я хочу помочь, но этому не бывать – мне всего три.

Я мал, но довольно долго крутился рядом, чтобы уяснить главный секрет: когда срабатывает затвор, ничего уже нельзя стереть. Никогда. Так что я жду. И прыгаю прямо перед объектив камеры, размахивая руками. Я вижу своего брата по ту сторону видоискателя – что этот маленький мерзавец делает в кадре?

Таким был наш первый совместный проект.

На мой 13-й день рождения Крис дарит мне комикс »Темный Рыцарь возвращается«. И это не просто комикс – это окно в пространственно-временном континууме, запачканный сажей иллюминатор, через который можно увидеть альтернативную вселенную целиком. Я не знаю, должен ли я поставить его на книжную полку или закопать на заднем дворе – как радиоактивную золу.

Через несколько лет – и лент – у Криса появляется еще один план. Он намерен отрясти пыль с франшизы про Бэтмена, поставить фильм по сценарию, который написал в соавторстве с Дэвидом Гойером. Не хочу ли я присоединиться? Следующие шесть месяцев я провожу в номере отеля в Суррее, стараясь думать, как ниндзя.

Я смотрю »Бэтмен начало« на премьере в Китайском театре Гроумана. Все билеты распроданы. Я нервничаю. Вдруг не сработает? Но когда в финале Гордон переворачивает карту Джокера, зал взрывается так, будто зрители готовы разнести это место. Я никогда не слышал такого шума.

Звонок со студии. Кино отыграло хорошо. Есть ли что-нибудь еще? Что-нибудь, что можно к этому добавить?

Конечно. Почему нет? У Криса снова есть план.

Вся история у них разложена по ключевым карточкам, которыми увешан весь гараж Криса. Крис показывает мне их. К финалу карточки становятся все реже. Последняя – потрясает. Наш герой в бегах.

Как и мы. Когда пишешь с Крисом, писать приходится на скорости – в такси, в аэробусах, на лодках и в трамваях. Лондон, Лос-Анджелес, Чикаго, Гонконг. Крис разведывает технические вопросы, встречается с актерами. Я стараюсь не отставать. Мы обсуждаем сценарий в дороге – в трансконтинентальном споре с перебрасыванием идей туда-обратно. Брюс Уэйн нами гордился бы.

Куда бы мы ни направлялись, Криса поджидают главы разных отделов. И у каждого миллион вопросов. Он принимает решения на лету – костюмы, места съемок, съемочные расписания. Мы в ангаре. Один из каскадеров отрабатывает трюки на бэтмобиле. И я пытаюсь перекричать визг гигантских шин, задавая вопросы о третьем акте.

Снова Чикаго. Крис должен забраться на половину зданий в городе, чтобы найти подходящее, стоя на крыше которого, Бэтмен будет выглядеть достаточно величественно.
Я возвращаюсь в отель, чтобы подключить принтер. Но не могу. Весь стол занимает сладкая скульптура, которую прислал отель, – гигантская шоколадная катушка, проецирующая сахарный кадр, на котором мой брат режиссирует какую-то сцену. Я припоминаю ее Крису на протяжении нескольких дней.

Сценарий выступает из потока. У нас есть преимущество – мы работаем на плечах всех тех авторов, которые размышляли о нашем персонаже, на протяжении последних 70 лет. Брюс, Альфред, Люциус и Гордон начинают казаться старыми приятелями. Джокер – территория неисследованная, однако написать его оказывается проще всего. Я думаю, что мне стоит пойти к психоаналитику. Но потом вспоминаю, как когда-то Крис заставлял меня смотреть фильмы Фрица Ланга про доктора Мабузе. Я стараюсь не думать о том, что Криса, кажется, планировал это проект с детства.

И снова Лос-Анджелес. Гараж Криса теперь заполнен моделями недобро выглядящих мотоциклов. Я пишу на студии Warner Bros. За моим столом – бюст Бэтмена. Майки с изображением Бэтмена продаются в здешнем буфете. 40-футовая фреска с изображение Бэтмена нависает над моим местом на парковке. Все они шепчут: »Не облажайся!«

А потом раз – и я закончил. Сошел с этой безумной карусели. Сценарий готов. Они начинают снимать в Чикаго. Я звоню туда. Как там Хит справляется с ролью? Они не могут описать – то, как он движется, каким голосом говорит. Но на что это похоже? Высоко? Басом? Они не могут описать – просто потрясающе.

Я еду на площадку. Там здорово. Мы проводим время как дети. Крис руководит съемочной группой как какой-то безумный дирижер, только инструменты ему заменяют вертолеты, грузовики и пулеметы. Он выглядит так, будто бы занимался этим всю жизнь. Так и есть.

Съемки закончены. Я везу в Нью-Йорк первые пять минут фильма, которые должны показать тестовой аудитории – на багажной полке у меня катушка с пленкой для IMAX, каждый кадр размером с почтовую открытку. Шесть сотен детей выстроились у входа в театр. Их лица разукрашены. Они выглядят как армия. Кажется, будто на нас надвигается что-то грандиозное, какой-то тектонический сдвиг.

К моменту, когда фильм наконец выходит на экраны, все измотаны. Мы проделали путь, который был в равной мере и мучительным, и потрясающим. Не думаю, что кто-то из нас предполагал, как будут развиваться дальнейшие события. Студия запускает фильм, выпускает на волю. Он прет по стране как Годзилла. Премьерная ночь. 14 залов в голливудском кинотеатра »Арклайт« забиты до отказа. Кажется, сегодня все смотрят фильм. Все, кроме нас. Студия не может достать нам билетов ни в один из кинотеатров Лос-Анджелеса.

Криса вообще нет в Лос-Анджелес. Они с Эммой, разумеется, в дороге. Япония? Чикаго? Где бы они ни были, надеюсь им добудут билеты. Я сижу в баре и смотрю, как люди строятся в очередь, чтобы посмотреть двух-с-половиной-часовое, мрачное как сама темнота кино, поставленное к тому же по комиксу. Потом я пью за моего брата, которому, очевидно, забыли объяснить значение слова »компромисс".

Через шесть месяцев буря наконец стихает. Журналы и фанаты начинают вглядываться в новые горизонты. Американские горки временно останавливаются. Время отдохнуть.

Звонок со студии. Есть ли что-нибудь еще?

Да. Конечно. У Криса есть план.