Ленинград. Середина 30-х годов. Женщина с пустыми от горя глазами поднесла к пламени уголок письма. Бумага, уже успевшая отсыреть, вспыхнула не сразу, сопротивляясь, дымила. Строчка за строчкой обращались в пепел… «Милая мамочка… как-то ты поживаешь… Все время думаю о вас, м и дорогие…» Пламя вздрогнуло, и вместе с ним вздрогнули буквы: «Следователь Ершов бил меня…» Вскоре пламя объяло весь лист, он начал сворачиваться, сжиматься…