Андрей Миронов: «Нельзя быть вечно скомпрометированным!»

"Он бы ей точно врезал…"

-- Леонид Исаакович, вы один из самых близких к Миронову людей. Что в его биографии правда, а что – миф?

-- Мифов почти нет – есть всякие россказни. Ну, например, вы читали ту ужасную книгу Татьяны Егоровой про Андрея? Если нет – ваше счастье… (Имеется в виду книга бывшей актрисы Московского театра сатиры Т. Егоровой "Андрей Миронов и я. Любовная драма жизни". – Авт.) Я знаю Егорову. Она училась с моей женой. Татьяна действительно была любовницей Андрея. Но ее книжка насквозь лжива, хотя стала чуть ли не сенсацией. В ней мадам Егорова поносит многих известных актеров, в том числе Ширвиндта, Плучека и других. Это она-то, драматург без единой существенной пьесы, актриса почти без ролей! Охотница. В жизни Андрюши было много женщин. Ну и что? Однажды я ехидно спросил его: "Почему ты не женишься на Егоровой?" Он сказал: "Слушай, нельзя же быть скомпрометированным 24 часа в сутки!" Егорова пишет, что Андрюша сломал ей нос, что он ее бил. Я подумал: "Господи! Если бы это прочел сам Андрей! Компрометировала при жизни, опорочила и после смерти". Извините меня, но после такого он бы ей точно врезал…

-- А на самом деле у него не было таких скользких ситуаций?

-- Нет! Тут его Бог миловал. Хотя возможностей свихнуться имелось предостаточно. Родители все время на гастролях, он оставался то с нянькой, то с домработницей. Вполне можно было пуститься во все тяжкие. Но, по счастью, его переполнял подлинный творческий азарт. Может, это и спасало от плохих дорожек… Он многое в себе преодолевал. Например, с рождения оказался лишен музыкального слуха. Никто не думал, что он вообще сможет петь. Но он все-таки научился. Мальчишкой рос неуклюжим, толстеньким. И все это по жизни "перешагивал".

-- Вы ревновали к его успеху, славе?

-- А какой смысл? У нас же были разные профессии. Нечего делить! В своих картинах я Андрея так и не снял. Не судьба! А когда он не без сарказма высказывался по этому поводу, я отвечал в том же духе: "Да ты сам подумай! Титр "Миронов и Менакер" – в этом есть что-то противоестественное…".

Пятачок в каше

-- Разница в возрасте – 12 лет – мешала вашей дружбе?

-- С самого начала и до конца – нет. К сорока годам я эту разницу уже почти не чувствовал – грань стерлась. Я познакомился с Андреем, когда ему было три года. После эвакуации мы жили на Петровке, в квартире родителей Андрея – известных эстрадных артистов Марии Мироновой и Александра Менакера, папиного двоюродного брата. Там за обеденным столом восседало смешное существо с белесыми ресницами – мальчик, перемазанный манной кашей и похожий на диснеевского поросенка. Это и был мой брат Андрюша. Он сиплым голосом повторял: "Пилиберда!"

…Я не пошел на его похороны. После 16 августа (дата смерти артиста. – Авт.) позвонил Марии Владимировне и сказал: "Тетя Маша, я не могу видеть Андрея в гробу. Если вы разрешите, я не приеду". Она разрешила. Потом я пришел к ней домой. Посреди комнаты на вешалке висел бархатный костюм Фигаро с нашитыми зеркальцами – для последнего спектакля, в котором играл Андрей и во время которого и произошла трагедия. Она, тяжело ступая, ходила, дотрагиваясь до этого костюма, и повторяла: "Это наша Хиросима!"

Моцарт и колбаса

-- Образ Андрея Миронова на сцене и в кино: счастливчик, баловень судьбы. Казалось, и в своей жизни ему не приходилось, стиснув зубы, за что-то бороться…

-- Поверьте, это только иллюзия. У Андрюши был мощный талант, но он адски над собой работал – при всем его внешнем "моцартианстве". И сам Моцарт, кстати, жил точно так же… Однажды в Питере он меня вытащил на свой концерт в захудалый Дом культуры работников пищевой промышленности. Не центральный театр и не зал "Россия" – но Андрей все равно выкладывался на всю катушку. Я хохотал, стоя за кулисами, рот сам растягивался в улыбке. А он уходил со сцены мокрый, менял по две-три рубашки за вечер. Пахал так, будто это его первая и последняя премьера. И это – на рядовом представлении, на котором он просто "молотил колбасу", как говорил сам! А потом еще часами репетировал – бил чечетку, чтобы в «Бриллиантовой руке» (1968) летать по палубе… А ведь уже тогда у него был тяжелейший фурункулез, причинявший жестокие страдания. Но Андрюша каждый раз выходил на сцену с лучезарной улыбкой. (Фурункулез – болезнь, связанная с железами внутренней секреции, начался у А. Миронова в 60-х после простуды. Недуг мучил артиста до конца: незаживающие язвы, нарывы под мышками и на других частях тела, постоянные кровотечения, переливания крови, которые, к сожалению, не помогали. Часто во время спектакля ему приходилось менять по нескольку рубашек. Кроме того, донимали головные боли и бессонница. А умер он от аневризмы – лопнул сосуд в головном мозге – Авт.).

-- Как вы думаете, он мог стать трагическим актером?

-- Да он им, по сути, и был. В театре ему посчастливилось сыграть, скажем, Чацкого. А в кино стал в этом смысле самим собой только у Алексея Германа в фильме «Мой друг Иван Лапшин» (1984) и в «Фантазиях Фарятьева» (1979) Ильи Авербаха (у Авербаха А. Миронов сыграл зубного врача, влюбленного-идеалиста Павла Фарятьева. У Германа – писателя-журналиста Ханина. – Авт.). Большего не успел.

-- В "Лапшине" меня поразил один пронзительный момент. По сюжету главарь банды ранит героя Миронова заточкой. Андрея-раненого несут на носилках, он хрипит, и нога у него конвульсивно подергивается… Именно это подергивание и "догоняло" зрителя. Хотя ему вполне можно было бы сыграть и проще.

-- Да! Но тогда это был бы уже не Андрей. А другая сцена – как Андрей-Ханин кончает самоубийством в коммунальной ванной, среди грязного белья, как-то очень неловко засовывая в рот дуло пистолета? Смотришь – и оторопь берет… Таким же он был и в жизни – предельно правдивым, честным перед близкими и собой.