Помимо прочих своих достоинств претендующая на девять «Оскаров» трагикомедия Алехандро Гонсалеса Иньярриту «Бёрдмен» интересна тем, что она создает впечатление, как будто снята одним непрерывным дублем
Как известно, недавний блокбастер и лауреат семи «Оскаров» «Гравитация» на 80% состоит из компьютерной графики. Поэтому открывающая его 17-минутная непрерывная космическая сцена впечатляет далеко не так сильно, как она впечатляла бы, если бы была полностью или почти полностью снята на камеру, а не нарисована на компьютерах. Но графика графикой, а Сандра Буллок и Джордж Клуни все же должны были сыграть эту сцену от начала и до конца, будучи при этом подвешены в довольно сложной конструкции, используемой для имитации невесомости. И если Клуни провел в ней сравнительно немного времени, то Буллок по ходу съемок порой «зависала» на десять часов кряду, поскольку выпускать ее на время съемочных перерывов было бы слишком трудоемко. Тем обиднее, что «Оскары» получили только режиссер, оператор и «технари», а несчастной актрисе пришлось довольствоваться номинацией на статуэтку.
В России британец Стив МакКуин преимущественно известен как режиссер «Стыда» и «12 лет рабства», но его дебютная лента «Голод» также заслуживает внимания. По крайней мере со стороны зрителей, любящих артхаусное кино и исторические ленты. «Голод» рассказывал о заключенных британцами в тюрьму активистах Ирландской республиканской армии, которые в 1981 году объявили голодовку, чтобы добиться признания себя политическими заключенными и фактически военнопленными. Лидером голодающих был Бобби Сэндз, скончавшийся после 66 дней отказа от еды. В ключевой 24-минутной сцене «Голода» католический священник в исполнении Лиама Каннингема пытается отговорить Бобби (Майкл Фассбендер) от его замысла. 17 минут этого диалога сняты одним непрерывным дублем. Чтобы сыграть эту сцену, Каннингем на время переехал в квартиру Фассбендера, и они часами репетировали, «прогоняя» диалог по 10-15 раз в день.
Предпоследняя сцена в драме Микеланджело Антониони начинается как продолжительный и медитативный, но технически простой дубль, в котором камера наблюдает за расположившимся в гостинице персонажем Джека Николсона – тележурналистом, который выдает себя за умершего бизнесмена, не зная поначалу, что тот был торговцем оружием. Затем камера отворачивается от героя, сосредотачивается на происходящем на улице, вылетает на площадь перед гостиницей сквозь решетку на окне и в заключение уже со стороны улицы наблюдает, как полиция находит главного героя убитым бандитами. Вся сцена занимает 7,5 минуты. Нетрудно догадаться, что решетка в этой сцене была раздвижной, но это далеко не единственное ухищрение, к которому прибег Антониони, чтобы снять этот необычный фрагмент. Так, например, в тот момент, когда камера пролетала сквозь раздвинувшиеся прутья, ее надо было без малейшего колебания «перебросить» с потолочного крепления в номере на операторский кран, использованный для съемок на улице.
Мексиканский мэтр долгих дублей Альфонсо Куарон заслужил второе место в нашем хит-параде, сняв одну из ранних сцен фантастического триллера «Дитя человеческое». Этот 4-минутный эпизод начинается как обычная легкомысленная поездка, затем внезапно превращается в напряженную погоню и завершается на трагической ноте, гибелью бывшей жены главного героя и убийством двух полицейских, которые пытались задержать машину. Именно после этой сцены персонаж Клайва Оуэна узнает, что помогает перевозить единственную беременную женщину на земле, которая уже давно охвачена глобальным кризисом бесплодия. К сожалению, эта сцена теряет значительную часть своего флера, когда узнаешь, что в ней есть пять скрытых склеек и что она состоит из шести дублей, снятых в четырех разных местах. Тем не менее смотрится она все равно очень мощно.
Когда Мартин Скорсезе задумал включить в свою гангстерскую сагу знаменитый нью-йоркский ночной клуб «Копакабана», в котором он сам некогда отметил свой выпускной, он обнаружил, что не может получить разрешение на съемки парадного входа в «Копу». Не смутившись, он переосмыслил сцену как непрерывный дубль длиной 3 минуты, демонстрирующий, что гангстеру в «старом добром Нью-Йорке» были открыты не только парадные, но и черные входы, через которые можно было провести девушку в клуб без толчеи у фейсконтроля. Мало того, для главного героя и его партнерши устанавливают дополнительный столик, чтобы им не пришлось ждать место в переполненном заведении. Эту разыгранную как по нотам сцену пришлось переснимать восемь раз, поскольку появлявшийся в ее завершение пожилой комик несколько раз сбивался на своей реплике.
Нашумевший драматический сериал Валерии Гай Германики об учениках и учителях запомнился многим – от экстремального по меркам подросткового телевидения содержания до режиссерского следования многим принципам артхаусного манифеста «Догма 95» (съемки без строительства декораций, отсутствие закадровой музыки, использование только ручной камеры без штатива и так далее). С технической точки зрения самой впечатляющей получилась 66-я серия 69-серийного шоу. Этот эпизод состоял из 25 последних минут жизни Ани Носовой, главной героини сериала, и завершался самоубийством девушки. Он был снят без единой склейки, и Аня (Валентина Лукащук) почти на всем его протяжении хранила молчание, пока в финале не разражалась коротким предсмертным монологом на свою любительскую камеру.
Мэтр венгерского артхаусного кино Бела Тарр известен как постановщик, который не любит монтажные склейки. Средняя длина дубля в его поздних картинах – около 8 минут, и на создание некоторых таких сцен у съемочной группы Тарра уходил целый месяц планирования, репетиций и реализации. Одну из самых сложных и эффектных долгих сцен венгерского мастера можно найти в его черно-белой метафорической картине «Гармонии Веркмейстера», символически отображающей события и умонастроения в послевоенной советской Венгрии. В этой ключевой сцене фильма взбудораженные пропагандой люди безмолвно и безжалостно громят больницу и избивают пациентов. Они останавливаются и задумываются о своих действиях лишь тогда, когда врываются в ванную и застают там голого и дряхлого старика, ничуть не похожего на «врага».
Великий Андрей Тарковский создал немало продолжительных непрерывных сцен, но, кажется, ни одна из них не доставила ему столько проблем, как финал его последнего фильма – снятого в Швеции «Жертвоприношения», которое было удостоено Гран-при фестиваля в Каннах. В заключение ленты главный герой, пообещавший Богу отказаться от всей своей собственности и от своей семьи, если Господь предотвратит мировую войну, выполняет свою часть сделки и сжигает свой дом, а затем сходит с ума, и его забирает «скорая помощь». Когда эта сцена снималась в первый раз, камеру заклинило, и дубль был испорчен. Поскольку в кадр должен был попасть горящий дом, съемочной группе пришлось в срочном порядке восстановить здание и снова его сжечь. Это заняло две недели, и все кинематографисты так сильно нервничали, что после удачного завершения 6-минутной сцены прослезились.
Готовя режиссерский сценарий одного из своих самых знаменитых триллеров, Джон Ву надеялся, что одним из фрагментов кульминационного побоища в больнице будет непрерывная 6-минутная экшен-сцена. К сожалению, этого ему добиться не удалось. Фрагмент был слишком сложен, а съемочная группа – слишком уставшей, чтобы создать идеальную 6-минутную сцену. Однако использованный в фильме усеченный 3-минутный вариант тоже впечатляет. Как из-за сложной «хореографии» пиротехники и каскадерских трюков, так и из-за 20-секундной передышки, в течение которой герои стоят и разговаривают в лифте. Что сложного в этой передышке? То, что в реальности лифт, разумеется, никуда не ехал. Двери открылись в ту же декорацию, что и прежде, но уже очищенную и подготовленную для второго раунда перестрелки. И все это – за 20 секунд!
В 2010 году криминальный триллер Хуана Хосе Кампанельи принес Аргентине ее второй «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. В этой картине несколько служителей правосудия пытаются поймать насильника и убийцу, и при этом они сами не стесняются нарушать закон и полицейские правила. В одной из ключевых сцен картины герои, ранее определившие, что преступник болеет за футбольный клуб «Расинг», посещают матч, находят злодея в толпе, преследуют его по закоулкам стадиона и наконец задерживают прямо на футбольном поле. На создание этого непрерывного 5-минутного фрагмента ушло три месяца подготовки, три дня съемок и девять месяцев постпродакшена. Последний потребовался, так как на трибунах было всего 200 статистов. Художники компьютерной графики превратили их в 50 тысяч фанатов «Расинга».
Во время работы над оскароносной военно-романтической драмой «Искупление» режиссер Джо Райт планировал снять 40 коротких сценок для монтажа, демонстрирующего прибытие главного героя, молодого английского военного (Джеймс МакЭвой), в Дюнкерк для эвакуации на родину вместе с прочими британскими войсками. Однако для этого ему нужно было на четыре миллиона долларов больше, чем у него было. Когда продюсеры отказались выделить дополнительные средства, Райт переосмыслил прибытие героя как единую, непрерывную 5-минутную сцену, объединяющую многие из задуманных режиссером сюрных событий. Это был самый простой и эффектный способ сэкономить на оплате массовки в 1300 человек – ее услуги надо было оплачивать лишь в течение одного съемочного дня. После 11-часовой репетиции съемки начались в 5 часов вечера, когда был нужный для сцены солнечный свет, и команда Райта добилась успеха всего за три дубля. Режиссер, правда, хотел провести МакЭвоя по побережью еще один раз, но оператор стэдикама к тому времени выбился из сил.
В то время как героям «Круто сваренных» для уничтожения гангстеров нужно огнестрельное оружие, персонаж Тони Джа в тайском боевике «Честь дракона» прекрасно обходится ногами и кулаками. В одной из лучших сцен картины Кхам за четыре минуты непрерывного побоища прорывается в VIP-зону многоэтажного мафиозного ресторана, чтобы поинтересоваться у гангстеров, куда они дели украденных боевых слонов короля Таиланда. Правда, Джа не демонстрирует в этом фрагменте свои самые крутые «приемчики», но суммарная сложность боевой хореографии и многочисленных трюков сцены вполне искупает их индивидуальную простоту. Ведь с каждым новым трюком риск «запороть» фрагмент увеличивается в геометрической прогрессии. По словам создателей ленты, им потребовалось пять дублей и месяц работы, чтобы придумать, организовать и снять эту сцену.
В конце прошлого года мы назвали первую сцену трагикомической сатиры Роберта Олтмана лучшими начальными титрами в истории Голливуда. Теперь у нас появился еще один повод повосхищаться 8-минутным и исключительно сложным непрерывным дублем, в течение которого камера наблюдает за закулисной жизнью крупной студии и представляет нескольких ключевых «игроков» начинающейся картины. Для Олтмана этот эпизод был протестом против «духа MTV», заставляющего режиссеров сокращать длину дублей во имя агрессивного, гиперэнергичного монтажа. Тем не менее картина была номинирована на «Оскар» за лучший монтаж. И это ничуть не ирония судьбы – Олтман любил снимать долгие дубли, но он умел мастерски монтировать, когда его картины этого требовали. Для создания начала «Игрока» потребовалось 15 дублей, из которых в фильме был использован третий.
Английский постановщик Майк Фиггис придумал полнометражный эксперимент под названием «Таймкод», когда ему надоело видеть в зале, как зрители переговариваются во время сеанса, пьют и едят и даже надолго выходят в туалет. Чтобы заставить публику не отрывать глаз от экрана, Фиггис разбил кадр на четыре мини-экрана, каждый из которых показывал отдельную непрерывную историю, развивающуюся одновременно с тремя другими. Таким образом, зрители должны были следить сразу за четырьмя отчасти пересекающимися сюжетами из голливудской жизни, чтобы разобраться, что происходит в фильме. При такой умственной нагрузке о туалете, болтовне и попкорне сразу забываешь! Сравнительная техническая простота каждой из четырех историй (если не считать того, что это непрерывные полуторачасовые повествования) позволила Фиггису снять картину 15 раз в течение двух недель и отобрать для релиза наилучший вариант.
Распространение цифровых камер существенно упростило создание сверхдлинных дублей, но техническое достижение Александра Сокурова пока что остается непревзойденным. Его картина «Русский ковчег» за 96 минут символически прослеживает 300 лет российской истории, а закрепленная на стэдикаме камера оператора Тильмана Бюттнера «проходит» по 33 залам Эрмитажа, заполненным двумя тысячами статистов и тремя полноценными оркестрами. Изощренное художественное решение ленты было отчасти вынужденным – арендовать один из лучших музеев мира можно было лишь на один день. К счастью, запредельно сложные съемки удалось завершить всего с третьего дубля. Если бы понадобился четвертый, Сокуров бы не уложился в срок. Как нам уже недавно доводилось писать, «Ковчег» практически не показывался в России, и сейчас его можно увидеть лишь на видео. Жаль – это грандиозное полотно достойно того, чтобы увидеть его на большом экране. Равно как оно достойно и первого места в нашем хит-параде – по сумме длины, сложности и выразительности непрерывного дубля.