Новая классика: рецензия на фильм «Побег из Шоушенка»

Дарабонт смог влить в рассказ Кинга изрядную долю старомодной голливудской респектабельности, которая пришлась впору произведению, написанному с оглядкой на классический Голливуд. 

Если по-честному, то вместо рассуждений о кино в историческом контексте здесь должно быть напечатано буквально следующее, большими буквами: «Побег из Шоушенка» после нескольких лет соперничества с «Крестным отцом» стал фильмом номер один по результатам голосования пользователей imdb.com. Почти полмиллиона подали голос, больше половины из них расщедрились на максимальную оценку. О чем еще мечтать кинематографисту.

Именно в этой оценке безымянных сетевых пользователей, а не в сентиментальной истории тюремного бухгалтера с двумя пожизненными, – основной сюжет и драма фильма. Неважно, ставил или нет писатель Фрэнк Дарабонт («Побег из Шоушенка» его режиссерский дебют) своей целью совпасть с миллионами, главное, что ему это удалось. Более того, удалось Дарабонту решить и куда более трудную задачу: он показал, какой должна быть идеальная экранизация Стивена Кинга. До него разве что Брайану де Пальме («Кэрри») удалось разглядеть в прозе Кинга материал для полновесного кинематографического высказывания. Остальные, даже самые помпезные экранизации писателя, являют собой разве что крепкие ремесленные поделки с жутковатыми странностями в сценарии.

Трудно было ожидать этого от сценариста многочисленных «Баек из склепа», третьего «Кошмара на улице Вязов» и второй «Мухи», но Дарабонт смог влить в рассказ Кинга изрядную долю старомодной голливудской респектабельности, которая пришлась впору произведению, написанному с оглядкой на этот самый Голливуд. Продавая права за один доллар своему другу Фрэнку Дарабонту, автор признался, что писал рассказ «Рита Хейуорт и побег из Шоушенка» как трибьют классическим тюремным драмам – «хладнокровным люкам», беглым каторжникам и прочим алькатрасским сидельцам. Так что Дарабонту оставалось лишь задвинуть на задний план хитроумный сюжетный ход с побегом – до самого финала ничто не предвещает фигурирующего в названии исхода – и навести оптику на человеческие отношения.

Как заметил чуткий Роджер Эберт: «Невероятно говорить это о тюремной драме, но “Побег из Шоушенка” наполняет сердце зрителя теплом и заставляет почувствовать себя членом большой любящей семьи». Что ж, трудно с ним не согласиться. Главный герой фильма, финансовый гений Энди Дюфрейн живет под маской библиотечного червя и альтруиста, а сам «Побег из Шоушенка» весьма успешно прикидывается жесткой историей, являясь, по сути, мелодрамой семейного пользования. Должный коэффициент мягкости в агрессивной пенитенциарной среде обеспечивают благородный закадровый голос Моргана Фримена и размеренный темп, который старательно поддерживает режиссер.

Пренебрегая суровой натурой, Дарабонт сосредоточился на делах житейских. Вместо приготовлений к побегу из самой страшной тюрьмы мы наблюдаем за посиделками в столовой, прогулками по двору, первыми попытками социализации и схватками с сексуально активными качками. Как в школе. Время отмеряют плакаты в камере Энди. Сначала Рита Хейуорт («Гильда», 1946), затем – Мэрилин Монро («Зуд седьмого года», 1955), а после – Ракель Уэлч («Миллион лет до нашей эры», 1966): чудесный тинейджерский набор, три женщины, озарившие мрачное, отгороженное от остального мира мужское царство.

Оцените и центральный конфликт: бескомпромиссный спор с суровым «отцом» – начальником Шоушенка – за право покинуть отчий дом. Энди, бегущий из тюрьмы, ставшей ему домом (а может, из дома, ставшего ему тюрьмой), по сути, рождается к новой жизни. Он проскальзывает мимо висящей на стенке «соседской девчонки» Ракель Уэлч, преодолевает очистительные километры канализационной трубы. Словно вчерашний десятиклассник, он рвется в Мексику, к морю, к солнцу. Двадцать лет прошло. Пора жить своей жизнью