ММКФ-2019: рецензия на фильм «Эпидемия: Вонгозеро»

Пожалуй, самый радикальный (потому что абсолютно нефестивальный) фильм основного конкурса прошедшего ММКФ — ироничная история об охватившем Москву смертельном вирусе.

Сергей — небедный человек не совсем понятной профессии, который живёт в загородном доме вместе с психологом Аней и её сыном-аутистом. Когда в Москве, вслед за остальной Россией, вспыхивает смертельная эпидемия вируса, убивающего людей за считаные дни, Сергей оказывается заперт за МКАДом (въезд в город перекрыли) со своей новой семьёй и богатым соседом-идиотом (тоже с семьёй). И всё бы ничего, но в Москве у Сергея остался сын, который живет с его бывшей женой. Теперь он, конечно, должен спасти их, себя, Аню с сыном и даже глупого соседа, чтобы затем — по напутствию внезапно объявившегося отца — поехать на северное озеро Вонгозеро, где нет ни людей, ни эпидемий.

Конкурс ММКФ в этом году сотрясла «Эпидемия: Вонгозеро» — фильм документалиста и с недавних пор сериального режиссёра Павла Костомарова в непопулярном у нас жанре pandemic movie. Потряс, конечно, не содержанием (фестивальную публику наготой и кровью не смутить), не потому, что он слишком хороший или слишком плохой (хотя встречались и такие мнения), а из-за того, насколько это кино неожиданное и неуместное для кондового фестиваля, куда редко добирается что-то кроме заправского артхауса и ещё реже что выбирается вне. Жанровому кино тут не место, уж тем более — нарезанному из малосерийного мини-сериала.

Но, как ни странно, именно на фестивальном фоне «Эпидемия» смотрится наиболее интересно и, может, даже выгодно — примерно как холодный душ посреди душного лета («душный» вообще очень важное для всех фестивалей слово). Выйди оно себе спокойно в прокат или прямиком на сайт телеканала, никто бы его и не заметил, а вся палитра мнений наверняка свелась бы до лаконичного «норм». Что даже обидно — ведь, вне всех контекстов и протестов, «Эпидемия: Вонгозеро» остаётся вполне талантливым кино, таким в меру ироничным и без меры избыточным фильмом-катастрофой, слегка напоминающим в своей молодецкой спеси недавнего «Папа, сдохни», а тематически и интонацией — «Вторжение динозавра» Пон Джун-хо. Там тоже семейная драмеди ехидно переплеталась с историей всенародной паники и междустрочной соцсатирой — последнего у Костомарова, конечно, намного больше и уже без всяких «междустрочно». Он порой уж слишком старается наполнить привычный жанровый сюжет карикатурами и знакомыми образами-анекдотами: коррупционными силовиками, агрессивными гопниками, зажравшимися богачами и их глуповатыми жёнами, стервами-бывшими и прочее-прочее-прочее. Этот немудреный способ зафиксировать тот самый мимолётный «колорит» выглядит естественно, пока кино язвит и ухмыляется, но больно отзывается, когда «Эпидемия» пытается собраться и заунывно поговорить о серьёзных вещах.

В этой интонационной чехарде, в общем-то, главный промах фильма и его главное отличие от всё того же «Вторжения». У Костомарова не очень-то выходит играться с жанрами и мешать грустное со смешным — попытки вывести отбитую балаганную историю в глубокую характерную драму превращают последнюю треть «Эпидемии» в унылый парад слёз и многозначительных взглядов. Фильму гораздо интереснее колбаситься под «Пошлую Молли», клипово вертеть камерой и имитировать странноватые ютубовские блоги (вообще лучшая сцена в фильме), чем исследовать загадочные глубины русской души. И лучше бы, наверное, этим он и занимался.

Семейный треугольник главного героя так вообще к финалу становится похож на мультяшный разговор с сидящими на плечах чёртиком и ангелочком: каждый конфликт бывшая жена (застрявшая в стервозном амплуа Марьяна Спивак) советует ему решать цинично, а нынешняя пассия (прекрасная Виктория Исакова) — человечно. Возможно, всё это гораздо лучше выглядит в сериале, где времени на постепенный тональный сдвиг и развитие отношений персонажей куда больше, но фильм едва ли получается так оправдать. И хотя «Эпидемия» все равно выглядит куда цельнее и попросту интереснее, чем прочие нарезанные до полного метра сериалы, она всё ещё тащит за собой груз неиспользованного и несправедливо выброшенного материала, с которым всё могло быть куда точнее, глубже и обстоятельнее.