Любимое кино. Индиана Джонс и последний крестовый поход

Мировое кино, от «Чапаева» до «Матрицы», подарило нам множество ярких цитат, ставших поговорками. В этой рубрике мы вспоминаем знаменитые кинофразы и рассказываем о картинах, в которых они были произнесены.

Участвуя в походе по пустыне штата Юта, два бойскаута забредают в горную пещеру и находят там «черных археологов», раскапывающих древнее захоронение. Среди прочих ценностей преступники находят большой золотой крест, который один из бойскаутов опознает как крест конкистадора Франсиско Васкеса де Коронадо. «Это ценный артефакт, – говорит парень. – Его место в музее!»

Выпустив вслед за хитом «В поисках утраченного ковчега» мрачный сиквел «Индиана Джонс и Храм судьбы», Стивен Спилберг и Джордж Лукас разочаровали многих своих поклонников. Во второй раз они этой ошибки не повторили. Третий фильм об Индиане Джонсе, вышедший в 1989 году, был захватывающим и драматичным, но также веселым и душевным. В отличие от предшественников, он рассказывал не только о приключениях профессора Джонса, но и о его детстве и о его семье. По общему мнению, он стал достойным завершением трилогии. Название этого фильма гласило: «Индиана Джонс и последний крестовый поход».

Талантливый творец может вынести любую критику, если верит в свою правоту. Спилберг, однако, еще во время съемок «Храма судьбы» начал сомневаться в замысле картины. И когда после премьеры на него и Лукаса посыпались упреки, он принял их близко к сердцу – даже несмотря на то, что лента замечательно прошла в прокате. Поэтому Спилберг решил, что финальная серия трилогии должна быть схожа по тону и стилю с «Утраченным ковчегом». По его словам, он хотел третьим фильмом извиниться перед публикой за «Храм судьбы».

К тому времени, когда Спилберг осознал, каким должно быть новое приключение Индианы Джонса, Джордж Лукас уже придумал для него сюжет. Во втором сиквеле археолог должен был отправиться в Африку и найти там Фонтан вечной молодости. Конечно, по традиционной легенде его надо было искать в Америке. Помните четвертую серию «Пиратов Карибского моря»? Однако древнегреческий историк Геродот писал, что Фонтан находится в Африке, и Лукас решил пойти на поводу у «отца истории».

Для открывающего картину короткого приключения Лукас выбрал средневековую европейскую легенду о Граале – чаше, из которой Иисус Христос пил во время Тайной вечери. Продюсер хотел, чтобы Джонс нашел Грааль в древнем шотландском замке. Ранее эту идею Лукас уже предлагал для второй картины об археологе, и Спилберг вновь ее забраковал. На его вкус, Грааль был слишком «эзотерическим» артефактом для массового блокбастера. К тому же после знаменитой комедии британской труппы Monty Python «Монти Пайтон и Священный Грааль» режиссеру трудно было представить мало-мальски серьезный фильм о Граале.

Наспех заменив историю о Граале историей о призраке-убийце (кто еще может водиться в древнем замке, как не полтергейст?), соавторы сосредоточились на африканской сюжетной линии. Для ее разработки был нанят Крис Коламбус, будущий режиссер «Одного дома» и первых двух фильмов о Гарри Поттере. В середине 1980-х Коламбус был известен по сценариям спродюсированных Спилбергом лент «Гремлины», «Балбесы» и «Молодой Шерлок Холмс».

Под началом Лукаса Коламбус соединил миф об африканском Фонтане юности с китайской легендой о Саде персиков бессмертия и сочинил весьма причудливый сценарий, в котором участвовали африканские пигмеи, каннибалы, пираты, нацисты (Спилберг и Лукас вернулись к «проверенным» злодеям из «Ковчега»), легендарный обезьяноподобный хранитель божественных персиков Сунь Укун и привлекательная исследовательница Африки доктор Клэр Кларк.

После того как Коламбус подготовил вторую версию сценария, превратившую Сунь Укуна из героя в злодея картины, продюсеры начали подыскивать в Африке места для съемок, но Спилберг отказался работать с текстом Коламбуса. Он видел, что новый «Джонс» оскорбит уже не индийцев, а негров (африканцы были выведены в сценарии без особой симпатии), и ему не улыбалось неделями шляться по африканским джунглям ради эффектных кадров. К тому же Сунь Укун казался Спилбергу слишком абсурдным персонажем для цикла, где прежде героями были только люди.

Осознав, что любой выход за пределы иудео-христианской теологии обидит не одну, так другую страну и ее зрителей, а также сочувствующих им западных либералов, соавторы вернулись к Граалю. Лукас предложил сделать его дарующим вечную жизнь (не пропадать же эффектной сюжетной идее!), и Спилберга эта идея заинтриговала. Однако ему нужно было нечто большее. Грааль для него был, говоря языком Хичкока, «Макгаффином» – объектом, который запускает сюжет в действие, но не составляет суть повествования. И эту суть надо было придумать. Что на самом деле ищет Индиана Джонс, когда разыскивает Грааль? Какой духовный путь он проходит, пока странствует по миру и отстреливается от нацистов?

Размышляя об этом, Спилберг предложил отправить Индиану по следам его отца. Мол, Джонс-старший всю жизнь изучал легенды о Граале, пренебрегая заботой о сыне, и потому Индиана, когда вырос, поссорился с отцом и перестал с ним общаться. Однако, когда нацисты берут Джонса-старшего в плен и пытаются заставить его найти для них Грааль, Индиана отправляется выручать отца. Что предоставляет Джонсам шанс примириться и проникнуться уважением друг к другу.

Лукас поначалу не был уверен, что историю Джонсов нужно ставить во главу угла, но Спилберг настоял на своем. Отношения отцов и детей интриговали его с тех пор, как он в студенческие годы поссорился со своим отцом. К тому же в 1985 году Спилберг сам стал родителем мальчика по имени Макс (это был единственный ребенок, родившийся в браке режиссера с актрисой Эми Ирвинг), и воспитание превратилось для него в проблему номер один. Лукас, впрочем, долго не сопротивлялся. Он обзавелся дочерью в 1981 году, и родительство было для него едва ли не более важным, чем для его соавтора. Кроме того, отец и сын были главными героями «Звездных войн».

Для сочинения нового текста соавторы пригласили голландца Менно Мейеса, сценариста спилберговской ленты «Цветы лиловые полей». Приступив к работе в январе 1986-го, Мейес к началу следующего года сочинил два варианта текста, которые по последовательности событий были близки к тому, что в итоге вошло в фильм. Во второй ревизии немцами командовала нацистка Грета фон Гримм, а Индиана в кульминации сражался с демоном и убивал его магическим кинжалом. Главной героиней у Мейеса была французская монахиня Шанталь, которая в финале отказывалась от послушания и выходила замуж за Джонса-младшего.

Сочтя, что сценарий вновь забрел не в ту степь, Спилберг пригласил нового сценариста – соавтора «Внутреннего пространства» и «Пропащих ребят» Джеффри Боума. Первым делом Боум убедил Лукаса и Спилберга, что Джонсов нужно свести вместе не в кульминации картины, а в ее середине, чтобы у героев было достаточно времени для выяснения отношений.

Также сценарист придумал новую героиню – работающую на нацистов австрийскую специалистку по истории искусства Эльзу Шнайдер, которая была для Индианы одновременно и любовницей, и противницей. В отличие от Вилли Скотт, Эльзу нельзя было упрекнуть в пассивности! Хотя и символом феминизма ее называть было трудно. Прототипом этой героини стала немецкая постановщица Лени Рифеншталь – сильная, красивая и талантливая женщина, опозорившая себя воспеванием нацизма.

Пожалуй, главным из всего, что Боум привнес в сценарий, были открывающие картину сцены с участием Индианы-подростка. Спилберг возражал против них, так как зарекся иметь дело с персонажами-детьми после не слишком удачной военной драмы «Империя солнца» с юным Кристианом Бейлом в главной роли. Аргументы Боума, однако, были неопровержимы. Чтобы выстроить картину вокруг конфликта Джонсов, сценарист должен был показать, что творилось в семье, когда Индиана был подростком. Кроме того, «первое дело Индианы» (попытка украсть и отдать в музей крест Коронадо, выкопанный «черными археологами») позволяло показать, почему герой ходит с хлыстом и в шляпе, откуда у него шрам на подбородке (в реальности Харрисон Форд получил шрам, когда в молодости попал в аварию) и почему он боится змей.

Наконец, Боум отказался от сверхъестественных существ и заменил кульминационную битву чередой храмовых испытаний, которые Индиана Джонс должен был пройти, чтобы добраться до Грааля и спасти отца от смертельного ранения. В тексте Боума Эльза стреляла Джонсу-старшему в живот, дабы заставить его сына принести чашу, дарующую исцеление и вечную жизнь.

Когда сценарист завершил черновик «Индианы Джонса и последнего крестового похода», Спилберг и Лукас признали, что его творение можно положить в основу картины. Спилберг в то время активно работал над «Человеком дождя», но «Индиана Джонс» был для него важнее, а затягивать съемки еще на несколько лет было просто опасно. Ведь Харрисон Форд не становился моложе… К тому же Спилберг хотел отделаться от начавшего ему надоедать цикла и в дальнейшем сосредоточиться на совершенно новых проектах. Поэтому «Человека дождя» пришлось передать Барри Левинсону, и Спилберг позднее утверждал, что снял бы лучшую картину, чем та, которая в 1988 году принесла ее создателям четыре «Оскара» (в том числе режиссерский).

Первым делом после согласования сценария Спилберг и Лукас должны были найти актера на роль Джонса-старшего. Впрочем, «найти» – это сильно сказано. Лукас был готов рассматривать разные кандидатуры, но Спилберг не сомневался, что сыграть отца Индианы сможет лишь первый и лучший Джеймс Бонд – Шон Коннери. Ведь не стоит забывать, что режиссер изначально взялся за цикл о Джонсе, потому что хотел, но не мог снять кино о британском суперагенте. Правда, шотландец был лишь на 12 лет старше Форда, но на экране это было незаметно.

Коннери с готовностью согласился сниматься у Спилберга, но он не хотел играть того персонажа, который был описан в сценарии. Боум видел Джонса-старшего сварливым книжным червем и полной противоположностью Индиане, а Коннери считал, что Генри Джонс – ученый, который хоть и отвык от приключений, но в молодости совершил немало подвигов. И который все еще может себя показать, если ему представится такая возможность. Также актер полагал, что прототипом его персонажа должен быть легендарный викторианец Ричард Бертон – британский путешественник, географ, дипломат, этнограф, шпион, переводчик… И еще целый абзац определений. Включая такие необычные, как «знаток восточной эротической литературы».

Лукас против этого возражал. Он хотел, чтобы Джонс-старший был не Бертоном, а Йодой (из пятого эпизода, а не из приквелов). Но отказаться от услуг Коннери мог только безумец, и Боум переписал сценарий, сделав Генри Джонса если не Бертоном, то все же более мужественным персонажем, чем он был прежде. Так, по ходу действия выяснялось, что Эльза спала с обоими Джонсами. Тогда же в сценарии появилась сцена, в которой Генри Джонс сбивает самолет с помощью зонтика и чаек.

Окончательный лоск на текст навел не отмеченный в титрах британский драматург Том Стоппард, ранее работавший над «Бразилией» и «Империей солнца». Он придумал многие шутки картины и смягчил образ Эльзы, превратив ее во второстепенную, подчиненную злодейку. Главным злодеем ленты благодаря Стоппарду стал американский бизнесмен Уолтер Донован, сотрудничающий с нацистами, чтобы заполучить Грааль и обрести бессмертие. Как и в случае с Беллоком в «Ковчеге», соавторы фильма сочли, что им нужен злодей, который не выполняет приказы и не носит нацистскую форму, а действует исключительно в собственных интересах. Соответственно, в окончательной версии текста в Генри Джонса стрелял Донован, а не Эльза.

Имея в своем распоряжении такой мощный дуэт, как Форд и Коннери, Лукас запросил у студии Paramount бюджет в 44 миллиона долларов, огромный для конца 1980-х. Студия опешила, но согласилась.

Распределяя прочие роли, Спилберг доверил Эльзу начинающей ирландской актрисе Элисон Дуди, которая в 1985 году в 18 лет стала самой юной «девушкой Бонда» (она сыграла с Роджером Муром в «Виде на убийство»). Элисон была на несколько лет младше, чем должна была быть Эльза, и она прежде не играла немок, но создатели фильма не устояли перед ее холодной «арийской» красотой. Чтобы вписаться в образ, она освоила австрийский акцент и начала носить чопорные, визуально старящие прически.

Роль Уолтера Донована получил британский актер Джулиан Гловер, сыгравший в пятом эпизоде «Звездных войн» маленькую, но запомнившуюся зрителям роль генерала Веерса, имперского командующего штурмом планеты Хот. Как и Дуди, он пришел в «джонсиану» из «бондианы». В фильме 1981 года «Только для ваших глаз» Гловер был основным злодеем и противником Роджера Мура.

Вернув в сюжет нацистов, Лукас и Спилберг также вернули в действие двух друзей Индианы из «Ковчега» – ближневосточного организатора раскопок Саллаха и университетского начальника Джонса, профессора Маркуса Броуди. Как и прежде, их сыграли британцы Джон Рис-Дэвис и Дэнхольм Элиотт. Последний в «Ковчеге» изображал своего рода приемного отца Индианы. Но так как в новой картине у главного героя был настоящий отец, образ Броуди был переосмыслен в комедийном ключе, и этого персонажа наделили теми чертами кабинетного ученого (в частности, неспособностью сориентироваться на местности), которые в ранних версиях сценария были приписаны профессору Генри Джонсу.

Сравнительно небольшую, но ключевую роль юного Индианы Спилберг отдал Риверу Фениксу, который после выхода драмы Роба Райнера «Останься со мной» (1986) считался одной из главных надежд Голливуда. Так как в том же 1986 году Феникс сыграл сына персонажа Харрисона Форда в драме «Берег москитов», он был естественным кандидатом на роль Форда-подростка. Чтобы до премьеры картины скрыть от зрителей, что в фильме появляется Индиана-бойскаут, студия распускала слухи, что Феникс изображает младшего брата Джонса.

Имея в своем распоряжении в полтора раза больший бюджет, чем во время съемок «Храма судьбы», Спилберг и Лукас развернулись на всю катушку с масштабными трюковыми сценами и международными экспедициями. Студийные съемки, впрочем, вновь проходили на английской студии Elstree, где соавторы уже знали каждого осветителя и каждый павильонный гвоздик. Главной технической «фишкой» интерьерных съемок стали полностью движущиеся декорации, необходимые для сцен на корабле во время шторма (снимать эти эпизоды в море было слишком опасно) и для изображения разваливающегося храма в финале картины. По признанию Лукаса, съемки в движущихся декорациях были опаснее большинства обычных трюковых фрагментов, так как актерам трудно контролировать свои действия, когда у них земля уходит из-под ног и когда декорация швыряет их из стороны в сторону.

По традиции, для «Крестового похода» была придумана тошнотворная сцена с мерзкими животными. В «Ковчеге» ими были змеи, в «Храме» – жуки, а в третьей ленте – крысы, обитающие в туннелях под Венецией, куда герои спускались, чтобы найти надпись, указывающую местонахождение Грааля. Чтобы гарантировать, что крысы не заразят актеров и членов группы какой-нибудь из множества болезней, которые они переносят, нанятые продюсерами дрессировщики разводили крыс прямо на студии, и закупленная для съемок тысяча крыс быстро превратилась в пять тысяч молодых и здоровых животных. Элисон Дуди перенесла съемки в компании грызунов намного легче, чем ее предшественницы работу со змеями и жуками, а Харрисон Форд и вовсе был в восторге, так как в детстве он разводил крыс для школьного «живого уголка». Для сцены, в которой по туннелям проносится пламя, вместо живых крыс использовали механических зверьков, «умеющих» барахтаться в воде.

Как уже говорилось, Спилберг не хотел для съемок третьего «Индианы» надолго уезжать в страну третьего мира, куда пригодную для американцев еду пришлось бы возить из-за границы. Поэтому «ближневосточные» пустынные съемки картины преимущественно проходили в южной Испании – в тех краях, где прежде создавались спагетти-вестерны вроде фильмов Серджио Леоне.

Работая в двух шагах от современной цивилизации, Спилберг смог позволить себе технически рискованную сцену со специально построенной для фильма копией англо-американо-французского танка времен Первой мировой войны Mark VIII (он же Liberty), которая в фильме изображала немецкую боевую машину. Подобно настоящим старым танкам, копия была не слишком надежна, и за время съемок она дважды сломалась. Если бы голливудцы работали, скажем, в Тунисе, танк пришлось бы для починки везти в Европу. А так простои были минимальны, что было исключительно важно для съемок, которые обходились в 200 тысяч долларов в день.

Тем не менее «экзотической» экспедиции все же избежать не удалось. Чтобы снять сцены у входа в один из вырезанных в скале храмов города Петра (в фильме утверждается, что это храм, в котором находится Грааль), голливудцы на несколько дней съездили в Иорданию, где их как родных приняла королевская семья. Почему «как родных»? Потому что тогдашняя королева Иордании Нур (ныне вдовствующая королева) родилась и выросла в США, в семье сирийских христиан, и она приняла ислам и переехала на Ближний Восток, лишь когда согласилась стать женой короля Хуссейна. Так что американцы были для нее земляками.

Помимо пустыни в провинции Альмерия испанские съемки «Похода» проходили на острове Майорка, где на заброшенном летном поле снимались сцены с немецкими истребителями, и в провинции Гранада, где вокзал города Гаудис был превращен в турецкий город Искендерун (он же Александретта – кстати, это вполне реальный и до сих пор существующий город). Для пущего сходства с Ближним Востоком декораторы построили рядом с вокзалом мечеть.

Еще одной охваченной съемками европейской страной стала Италия. В Венеции снимались уличные сцены и начало погони по одному из знаменитых городских каналов. Почему только начало погони? Потому что закрыть канал в разгар туристического сезона для продолжительных трюковых съемок было невозможно. Так что основная часть погони снималась на Темзе, в порту Тилбери неподалеку от Лондона.

Последними создавались начальные сцены картины с участием Ривера Феникса. Для их съемок голливудцы вернулись на родину, в штаты Юта, Колорадо и Нью-Мексико. В первом снимались сцены в национальном парке «Арки», известном аркообразными горными образованиями, а на границе Колорадо и Нью-Мексико команда Спилберга оккупировала местную железную дорогу для съемок циркового поезда, в вагонах которого Индиана падает в ящик со змеями и крадет хлыст, чтобы приструнить нападающих львов. Если «купаться» в змеях Фениксу пришлось самому, то в большинстве эпизодов с хищниками его подменял дублер-дрессировщик.

Также в Америке снималась сцена у входа в Берлинский аэропорт. Нацистское здание «сыграл» терминал на Острове сокровищ – рукотворном острове в заливе Сан-Франциско, который был сооружен для Международной выставки 1939 года. Этот терминал приглянулся Спилбергу, так как его построили в европейском стиле ар-деко как аэропорт для гидросамолетов.

Ко времени работы над «Походом» спецэффектная студия Лукаса Industrial Light & Magic уже начала осваивать компьютерную графику, и та применялась, в частности, в финальной сцене, где Уильям Донован, выпивший воды из ложного Грааля, в течение нескольких секунд старел и превращался в обтянутый кожей скелет. В этом фрагменте компьютерное морфирование (то есть постепенное визуальное превращение одного объекта в другой) позволило создать якобы непрерывный дубль из съемок трех ростовых кукол, изображающих разные этапы дряхления.

В основном, однако, мастера спецэффектов трудились по старинке. Комбинированные съемки, имитирующие реальные пейзажи фоновые иллюстрации, работа с миниатюрами и механическими устройствами… Некоторые трюки создавались с удивительной простотой. Так, в сцене, где вода из подлинного Грааля заживляет рану Генри Джонса, гримеры использовали грим с большим содержанием столовой соды, чтобы он вспенился и легко смылся при поливании его раствором уксуса.

С другой стороны, простой, казалось бы, эпизод, в котором Генри Джонс зонтиком гоняет чаек, потребовал немалых ухищрений и использования механических птиц и белых голубей, так как настоящие чайки вовсе не поддавались дрессировке, а голубей можно было контролировать лишь частично. Их можно было заставить взлетать по команде, но их трудно было долго удерживать на одном месте. И, конечно, их было аморально использовать в сцене, где птицы залетают в пропеллер самолета. Так что в подвешенный на кране аэроплан врезались механические игрушки с наклеенными на них настоящими перьями.

Во время монтажа картины Спилберг осознал, что в середине «Похода» нужна еще одна экшен-сцена. Так в фильме появилась гонка на мотоциклах, снятая неподалеку от Ранчо Скайуокера – принадлежащей Джорджу Лукасу студии в укромном уголке Калифорнии. Вопреки названию, подразумевающему съемки на природе, Ранчо Скайуокера преимущественно используется для создания звукового сопровождения фильмов, к которым причастен Лукас. Также там размещается режиссерский архив.

1989 год был набит громкими премьерами, но вышедший в прокат 24 мая «Индиана Джонс и последний крестовый поход» опередил по мировым сборам их всех, включая «Бэтмена» Тима Бертона. Картина, обошедшаяся Paramount в 48 миллионов долларов (Спилберг слегка превысил ранее согласованный 44-миллионный бюджет), принесла прокатчикам 474 миллиона. Зрители были в восторге, а среди критиков недовольны были лишь те, кто хотел увидеть совершенно новое приключение, а не развитие нацистской темы из первого фильма. Особых похвал удостоился дуэт Форда и Коннери. Картина получила «Оскар» за лучший монтаж звука. Коннери был номинирован на «Золотой глобус» в категории «лучший актер второго плана».

Для Спилберга это был очень важный триумф, поскольку ему надо было поддерживать реноме голливудского бога, пошатнувшееся после сравнительных неудач драм «Цветы лиловые полей» и «Империя солнца». Также успех картины укрепил репутацию Харрисона Форда как суперзвезды, напомнил зрителям о запредельной харизме Шона Коннери и прочертил Риверу Фениксу дорогу к голливудским вершинам, по которой юноша не успел проследовать, так как в 1993 году скончался от передозировки наркотиков.

Выиграл от выхода «Похода» и английский язык, позаимствовавший из картины несколько популярных цитат. Самой часто используемой из них стала фраза юного Индианы (позднее в фильме повторенная Харрисоном Фордом) об артефакте и музее, подчеркивающая бескорыстие Джонса и его желание служить науке, а не своему кошельку. Интересно отметить, что изначально, в конце 1970-х, этот персонаж был задуман как циничный грабитель гробниц и торговец антиквариатом. Однако по мере работы над первой картиной и двумя последующими сериями герой становился все благороднее и добродушнее, пока не превратился буквально в бойскаута.

В принципе, об этом можно пожалеть. Антигерои обычно сложнее и интереснее героев-доброхотов. Но Лукас, Спилберг и Форд создали настолько обаятельного и человечного положительного героя, что жалеть стоит не о том, как мало темных пятен в его душе, а о том, что лишь немногие голливудские «образцы для подражания» столь же восхитительны и ярки, как профессор Джонс, ученый и искатель приключений.