Киношок-2004: Полет счастья в Центральную Азию

В авангардном "Кино без кинопленки" под естественным руководством Александра Баширова естественно победил самый авангардный из конкурсантов, "Голова" (2003) Светланы Басковой. Картинка такая левацкая, бескомпромиссная почти до хулиганства, что даже сюжет не опишешь, неприлично будет людям. В полнометражном конкурсе, где особых открытий не было, тем не менее, постепенно проявились вполне приличные работы, и жюри поступило с ними, ровно как они того заслуживали – строго политкорректно, арифметически вычисляемо.

Гран-при в полнометражной программе – у большого дебюта "Остров возрождения" (2004) казаха Рустема Абдрашева, воображение не поражающего, но сильного именно как дебют. Сын недавно умершего известного казахского поэта снял историю из реального детства своего отца. В духе надежного поэтического кино два школьника, мальчик и девочка, сильно полюбили друг друга, а всем окружающим учителям это крайне не понравилось и плохо кончилось. Как всем нам гадят в детстве и что это из нас делает – вопрос неновый, но непраздный. У Рустема он стоит ребром. К тому же режиссер – не только сын поэта, но и художник по первой профессии (острое зрение), и вообще парень хороший. Так что в фильме только дурак не поймет, кто и как же нам все-таки гадит. Личные воспоминания по этому предмету сплотили, вероятно, всех членов большого жюри.

За лучший сценарий награждена описанная нами прежде киргизская "Сельская управа" (2004), за лучшую режиссуру – опять же казахский "Охотник" (2004) Серика Апрымова. Тут тоже больше поэзии, хотя Апрымов известен как жесткий социальщик ("Конечная остановка"). Но с потрясающей красоты степями, лугами, лошадями и сексом на лошадях он как раз соединил вполне социальный сюжет о бесхозном мальчишке, которого подальше от тюрьмы отдали под надзор свободного охотника. Словно во второй серии "Острова возрождения", на свободе мальчишка подрос во вполне приличного парня. Отсидел, правда, но уже после того, как охотника задрал волк, специально пришедший для этого с Алтайских гор. Это "смерть твоя пришла", и гармония в фильме получается оттого, что Апрымов всему знает цену – восточной мудрости, красоте, социалке – и оно у него все на своих местах.

Казахи с собой увезли еще и главный приз по короткому метру – за "Немую прохладу" (2004) Серикбола Утепбергенова. Узбеки в том же направлении улетели с лучшей мужской ролью, поделенной на двоих – Абида Асомова и Нодира Сайдалиева из "Великана и коротышки" (2004), о котором уже тоже писано в прошлый раз. И когда возникает вопрос, почему целых семь из шестнадцати призов тринадцатого "Киношока" поселятся в Центральной Азии, ответ может дать действительно только Анапа. Как и поэт Заболоцкий, "я не ищу гармонии в природе". Но вот поискать гармонии с ней еще никому не мешало. Ответ о призовом кино прост поэтому до невозможности. В Анапе мы были счастливы: там было очень тепло. В Центральной Азии тоже тепло, причем практически постоянно. В тепле легче разбираться с любыми проблемами – с личным прошлым, с национальной историей, со словом Perestroyka, с его вариациями во всех видах – плохих президентов, еще худших аппаратов, отвратительной экономики, безнадежного быдла – и даже с самим собой. Пусть все хреново, зато мозги не замерзают.

Ответ особенно напрашивается после фильма, снятого в холоде – после эстонской "Сомнамбулы" (2003) Сулева Кеэдуса, получившей приз за операторское мастерство (Рейн Котов). Фильм, пожалуй, был красивей всех, и кадры птичьего чучела, выброшенного в море, где с неглубокого дна видно, как оно плавает с раскрытыми крылами – они просто врезаются навсегда в зрительную память. Однако на холоде красота оказалась как-то отдельно от всего остального. В "Сомнамбуле" есть сны и сновидения, почти мистический сексуальный гнет над последней девственницей на свете, совершенно абстрактный распад цивилизации – война, война – но все это почему-то есть только по осени 1944 года, когда Красная армия наступает, всех бомбит и насилует, и грядет Советская власть. Советская власть, конечно, немало нагадила эстонцам и выкосила их немеряно, только легче ли после нее стало с распадом, сексом, со снами и сновидениями? Философский замах в фильме несколько не соответствует вульгарно-социологическому результату, что у посторонних вызвало недоумение, а у поклонников Кеэдуса – обиду за талант.

Такой же невнятностью, только без философской силы, страдает снятый в нетеплом Питере "Удаленный доступ" (2004) Светланы Проскуриной, где приз за женскую роль получила молоденькая Дана Агишева. Девушка странная, играет тоже, мягко говоря, странно – пожалуй, в работе большого жюри это единственный случай, когда следовало еще повычислять – но, вероятно, в таких бледно-бритых сытых новорусских созданиях, с рождения нездоровых психически и физически, что тщательно скрывается за манерностью и гламурностью, жюри разглядело общую, обобщающую странность нашей сегодняшней молодежи. За что девушка и получила. Упрек в том, что любая награда поднимает собою фильм, а он в целом неподъемный. Большей фальши, пошлости и неумности в изображении проблем "отчуждения", "некоммуникабельности", "усталости цивилизации", да еще будто не было Бергмана с Антониони почти полвека назад, давно не встречалось и была надежда, что больше уже не встретится. Увы, пошлость выложена аккуратно, гладенько, в чистом виде.

Но все же не так страшна парадигма Юг-Север, все активней сменяющая парадигму Запад-Восток, если главным открытием XIII Открытого фестиваля кино стран СНГ и Балтии стали "Мирная жизнь" (2004) с "Трансформатором" (2003) режиссерского дуэта Павел Костомаров и Антуан Каттин. Дуэт по совокупности заслуг награжден призом критики почти единогласно, хотя их фильмы – из разных конкурсов, коротки и по всему "непрестижны" и "неполиткорректны", а критикам на заседаниях только дай побазарить. Но как же было не сойтись, если с разницей в один день зал сначала над "Мирной жизнью" громко хлюпал носами, а затем над "Трансформатором" никто не постеснялся складываться пополам – так это до безобразия смешно? Оба фильма на видео тоже достаточно авангардны, чтобы лишить возможности пересказывания сюжета, и на словах остается лишь то, что один – про живых чеченцев, а другой – про то, как "по дороге из Питера в Москву мужики уронили 250-тонный трансформатор". Что мужики, что чеченцы – темы предельно актуальные, без барьера с каждым из нас. Выведены, в свою очередь, предельно близко к реальности, без "авторской идеологии", "политических комментариев" и прочей лабуды. Просто налицо два точно, в ноль пойманных случая с конкретными людьми, не постеснявшимися камеры, не испугавшимися последствий и не притворившимися, что это "мы играем в кино". Но, как однажды сказал писатель Фитцджеральд, "настоящий мужчина никогда ни во что не играет: ни в футбол, ни в карты, ни с женщинами". Поэтому минимализм "Мирной жизни" и "Трансформатора" показал то, про что мы думаем, что его больше нет: настоящее. Все остальное убралось, настоящее выцедилось. Можно руками трогать.

По итогам тринадцатого "Киношока" заметно, что жизнь в принципе сравнима с кино, соединима с ним и меряется силами по всем больным вопросам, экономическим, национальным и личным. По нынешним временам это – крайне сложная перспектива для любых голливудов, где "пойдем-убьем время и до свиданья". Тут, в Анапе, достаточно было лишь умно организовать образ жизни, умно составить кинопрограммы, умно подобрать жюри, по уму договориться с окружающей средой, и перспектива реально нарисовалась.

Текст: Екатерина Тарханова