Работа не волк: краткая история голливудских забастовок

Голливуд – это кинофабрика. Фабрикам нужна квалифицированная и желательно дешевая рабсила. В свою очередь, рабочая сила хочет нормальных условий труда и достойной оплаты. Щедрых людей в мире не так уж много, потому в отношения босса и подчиненного на любом прибыльном производстве изначально заложен конфликт: оба на всякий случай считают друг друга жлобами. Кинопроизводство в этом плане ничем особенным от других производств не отличается, поэтому многие голливудские работники уже в первые десятилетия существования «фабрики грез» стали называть ее методы грабительскими. Дурная слава выплескивалась в прессу и портила романтический имидж киномира, потому в 1927 году основатель одной из ведущих голливудских студий Metro-Goldwyn-Mayer Луис Майер создал Академию кинематографических искусств и наук (Academy of Motion Picture Arts and Sciences – AMPAS), которая должна была решать все разногласия между «верхами» и «низами», не вынося «сор из избы». Низы не сразу поняли, что никакая полезная для них инициатива «сверху» идти не может, поэтому начинание поддержали, и это несколько лет помогало кинопромышленникам нанимать работников на исключительно выгодных для себя условиях.

Однако по мере того, как росла конкуренция между студиями, переманивавшими рабсилу друг у друга, академия свое влияние теряла. С появлением же профсоюзов в 30-е ситуация и вовсе вышла из-под контроля: вдруг оказалось, что за «маленького человека» есть кому постоять. И что всемогущим мейджорам с этим как-то надо считаться.

Первый по-настоящему крупный профсоюзный скандал связан со студией Диснея. В 20-е годы ее работники не знали горя и на жизнь не жаловались: пятую часть всех доходов от своих коротких мультфильмов Дисней раздавал художникам в виде бонусов, демонстрируя, как для него важен их труд. Но в середине 30-х студия затеяла производство «Белоснежки и семи гномов», вследствие чего ее штат настолько разросся, что руководитель решил сменить тактику – вместо бонусов он ввел понятие «прибавки к зарплате», одарив этой самой прибавкой лишь тех, кто, на его взгляд, работал наиболее самоотверженно и был способен вдохновить своим примером других. Этот прием, который Уолт вычитал в книгах по психологии, должен был мотивировать всех обделенных сотрудников на более упорный труд над следующими проектами, но новая система не вызвала у них понимания. В той или иной степени переработки были чуть ли не у каждого художника, что в соответствии с принятым в 1935 году федеральным «законом Вагнера» о трудовых отношениях позволяло мультипликаторам надеяться на полуторную зарплату – однако даже невзирая на тот факт, что анимационная лента имела огромный успех в прокате, зарплата осталась прежней.

Хуже того, начало Второй мировой войны лишило Диснея доступа к 40% иностранных рынков, и следующие ленты – «Пиноккио» и «Фантазия» – не дали ожидаемых прибылей в прокате, так что из жизни студийных работников не только исчезли любые бонусы, но были урезаны даже имевшиеся зарплаты, а часть штата пришлось вовсе сократить. Зарплатная система Мышиного дома окончательно запуталась: к числу обиженных рядовых трудяг, чьих заслуг никто не замечал, прибавились недавние любимчики начальника – именитые художники, приученные прошлыми «прибавками» к мысли о собственной исключительности. Особенно «мутил воду» ведущий аниматор студии Арт Бэббит, придумавший Гуфи и других известных на весь мир персонажей, – передовик анимационной нивы считал, что Диснею пора прислушаться к нуждам людей, труд которых приносит ему огромные барыши.

Похожие проблемы испытывала после мирового кризиса 30-х годов вся киноиндустрия, что и дало мощный толчок к появлению профессиональных союзов. До этого, впрочем, столкновения гильдий с нанимателями по большей части ограничивались «бряцаньем оружия». Но рано или поздно точка кипения должна была быть достигнута, и это произошло, когда обиженные диснеевцы, активно подзуживаемые Бэббитом, стали массово вступать в свежесформированную Гильдию мультипликаторов (Screen Cartoonists Guild).

Гильдия появилась в 1938 году, вскоре после того, как начальство Fleischer Studios уволило 15 своих работников, состоявших в Союзе американских художников (American Art-Union), и остальные работники студий устроили по этому случаю забастовку. В результате было решено учредить специальную гильдию для защиты прав мультипликаторов, начальник которой, Герберт Соррелл, заключил зарплатные контракты со многими анимационными студиями Голливуда.

До диснеевцев, сидевших на довольно приличных зарплатах и считавших себя в более привилегированном положении по сравнению с другими коллегами по ремеслу, Сорреллу какое-то время не удавалось добраться, что понижало авторитет и могущество всей гильдии. Теперь, однако, он стал бомбардировать Уолта предложениями о контракте, чтобы решить вопрос с диснеевскими работниками раз и навсегда. В случае чего Соррелл угрожал устроить стачку, и это были не пустые слова: после 1937 года, когда он со своим объединением художников вошел в Федерацию работников кино (Federation of Motion Picture Crafts — FMPC) и уже через месяц сумел поднять на борьбу с крупными студиями 6000 человек, припугнутые мейджоры предпочитали с ним и его подопечными не бодаться, а по-тихому договариваться.

Диснею все это очень не понравилось. Как и прочие крупные капиталисты, великий аниматор принял в штыки новое трудовое законодательство (призванное если не излечить Америку от последствий Великой депрессии, то хотя бы уменьшить раскол между классами общества), и ни на какие сделки с Сорреллом, не сулившие ему ничего, кроме убытков, идти не хотел. Он несколько раз отклонял предложение гильдии под тем предлогом, что ему нужно поставить этот вопрос на голосование в Национальном управлении по вопросам труда (National Labor Relations Board), а затем, так и не придумав, что делать, просто уволил Арта Бэббита как главного смутьяна и «большевика». Вместе с Бэббитом на улице вскоре оказалось несколько десятков других «бездельников», имевших наглость перечить начальству.

Проблему это, конечно, не решило. К несчастью для Уолта, Бэббит успел хорошо изучить «закон Вагнера», позволявший не только создавать профсоюзы, но и организовывать забастовки из-за незаконных увольнений (а увольнение за участие в профсоюзном движении было именно незаконным), поэтому уже на следующий день, 29 мая 1941 года, бывший диснеевец через гильдию объявил о забастовке, и штаб-квартира Мышиного дома в калифорнийском Бербанке оказалась взята в плотное автомобильное кольцо, а прилегающая территория заполнилась пятью сотнями манифестантов с протестными плакатами, нарисованными лучшими художниками Голливуда. Усилиями гильдии был сформирован почасовый график дежурства на «объекте», организован палаточный городок с трехразовой раздачей бесплатного супа, игры на свежем воздухе и даже вечеринки по выходным. Никто из членов гильдии в эти дни, понятно, не работал.

Дисней, как раз работавший над мультфильмом «Дамбо», не отказал себе в удовольствии изобразить в нем в виде клоунов самых подлых «предателей» из числа работников, маячивших за окнами с плакатами. Но на этом его фантазия исчерпалась, и, не желая больше видеть демонстрантов, он срочно укатил в тур по Южной Америке в качестве посла доброй воли, благо политик Нельсон Рокфеллер обратился к нему с этим предложением как раз в тот момент, когда Уолту захотелось оказаться подальше от Голливуда. В отсутствие «главного обвиняемого» энтузиазм бастующих несколько сдулся, и через пять недель забастовку было решено прекратить. Но бунт аниматоров к тому моменту успели поддержать другие профсоюзы, а Лос-Анджелесское отделение Американской федерации труда вдобавок пригрозило Уолту бойкотом его фильмов на всей территории США. Каша заварилась серьезная, так что своих целей Бэббит и К^о все-таки достигли: по возвращении Дисней согласился вести переговоры при посредничестве Национального управления по вопросам труда, которое в итоге поддержало требования гильдии по всем пунктам.

Уолт подписал контракт с гильдией, хотя и с оговоркой, что его к этому принудили и что случившееся «подорвало его веру в людей». В следующие годы коллектив, прежде позиционируемый как «одна семья», раскололся – отчасти из-за того, что Дисней под теми или иными предлогами уволил почти половину «неблагонадежных» сотрудников (из 1200 оставив около 700 самых преданных), назвав это «уборкой дома» и «избавлением от всякой дешевки», отчасти из-за того, что ввиду напряженной атмосферы часть аниматоров сами предпочли найти работу на других студиях. Бэббита же Уолту пришлось вернуть на прежнюю должность, откуда тот через шесть лет уволился уже самостоятельно. Гильдия мультипликаторов вскоре вошла в состав новосозданной Конференции студийных профсоюзов (Conference of Studio Unions — CSU), которую возглавил все тот же Герберт Соррелл. Защищенных столь серьезной «крышей» аниматоров больше никто не обижал, так что бунтов, подобных диснеевскому, они больше не устраивали.

Но начались забастовки по другим фронтам. В 1942-м восстала Американская федерация музыкантов (American Federation of Musicians), требуя от крупных звукозаписывающих компаний урегулирования вопроса по выплатам роялти. Противостояние продлилось 13 месяцев, но после активной фазы не закончилось: окончательно вопрос был решен только в 1948-м, когда музыканты, снова пробастовав год, добились отчислений еще и от использования их продукции на ТВ.

В марте 45-го забастовали декораторы. Еще в 1937-м 77 ведущих специалистов этой отрасли решили выйти из Международного альянса работников театральной сцены (International Alliance of Theatrical Stage Employees — IATSE) и сформировать собственный профсоюз под названием Общество кинематографических художников-оформителей (Society of Motion Picture Interior Decorators — SMPID). В 1943 году общество, в свою очередь, присоединилось к возглавляемой Сорреллом Конференции студийных профсоюзов. IATSE, правда, еще несколько лет старательно игнорировал эту организацию, настаивая на том, что именно ему принадлежит право говорить от лица всех голливудских техников, декораторов и прочих «работников невидимого фронта». Противостояние вылилось в забастовку с участием 10,5 тысячи членов CSU, устроивших пикетирование у ворот всех основных киностудий и отказывавшихся уходить без внятных обещаний по решению поднятого ими вопроса.

В отличие от Международного альянса работников театральной сцены, который полностью контролировался мейджорами, Конференция студийных профсоюзов была для них той еще костью в горле, поэтому большинство студий в течение полугода делали вид, что ничего не происходит, в надежде, что забастовка рассосется сама. Если наученный горьким опытом Дисней пытался вести с CSU переговоры, то прочие мейджоры (Columbia, Fox, MGM, Paramount, RKO, Universal и Warner) над восставшими только смеялись. Для самоуверенности имелись все основания: в закромах у голливудских гигантов скопилось около 130 невыпущенных фильмов, за счет которых можно было еще долго продолжать прокатную деятельность в обычном режиме – а часть амбициозных лент вроде «Дуэли под солнцем» Дэвида О. Селзника было решено просто отложить до той поры, пока бастующие не выдохнутся, тем более что для производства «малобюджеток» все еще имелись силы в лице непрофсоюзных работников, не прекращавших работать во время конфликта.

Увидев, что их демарш не дает никаких результатов, бунтовщики решили взяться за штрейкбрехеров всерьез. Утром 5 октября 1945-го (эта дата вошла в историю как «Голливудская черная пятница») несколько сотен вооруженных дубинами и молотками членов конференции пришли к воротам Warner Brothers и принялись переворачивать и курочить все подъезжающие автомобили. Засевшие в здании работники студии пытались опылять их слезоточивым газом, к месту побоища было стянуто триста полицейских, однако профсоюзники тоже продолжали прибывать – к вечеру их было уже около тысячи. Активные беспорядки продлились целую неделю, прежде чем студии сдались и признали право CSU представлять интересы голливудских декораторов. Правда, тяжбы Херберта Соррелла с IATSE на этом не закончились: год спустя он подбил членов Конференции студийных профсоюзов на новое выступление против Международного альянса работников театральной сцены, но на этот раз у CSU не нашлось денег, чтобы поддерживать «процесс горения» достаточно продолжительное время, и стачка закончилась ничем.

Однако председатель IATSE Рой Брюэр Сорреллу понесенного унижения не забыл и через прессу обвинил оппонента в «симпатиях к коммунизму». Момент был выбран идеально: ввиду начала холодной войны американское правительство как раз инициировало кампанию по чистке своих рядов от проникших туда «красных» и прочих сочувствующих. А когда в 1947-м был принят «закон Тафта – Хартли» (о регулировании трудовых отношений), ставивший профсоюзы под контроль правительства, требовавший от них всесторонней финансовой отчетности, запрещавший их членам состоять в Коммунистической партии и предписывавший официально объявлять о начале забастовок за два месяца до их проведения, Брюэр стал везде трубить о том, что под маской CSU действует большевистская организация.

Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности при Палате представителей Конгресса США немедленно заинтересовалась «нездоровыми вещами», творящимися в Голливуде. Во время войны там, помимо прочего, снимались фильмы и об СССР (например, «Песнь о России»), изображавшие советских граждан в положительном ключе – союзники как-никак! – но вскоре после победы «красные» снова стали превращаться в угрозу американскому благополучию, так что прошлые кинопопытки показать их «хорошими людьми» выглядели с каждым днем все более вредительски.

Найдя содержание ряда голливудских лент явной «прокоммунистической пропагандой», комиссия стала искать виноватых, и хозяева студий тут же подсказали, где засел враг – оказывается, в неподконтрольной IATSE Гильдии сценаристов (Screen Writers Guild – SWG). Рональд Рейган, в то время не только возглавлявший дружественную мейджорам Гильдию киноактеров (Screen Actors Guild – SAG), но и, по некоторым данным, много лет сотрудничавший с ФБР, быстро помог выявить целый ряд «вредителей». Еще несколько имен назвали Брюэр и некоторые члены Гильдии киноактеров – этим списком комиссия вооружилась на слушаньях, пытаясь склонить десятерых попавших под подозрение писателей, сценаристов и режиссеров к признанию в членстве в американской компартии (которая, к слову, даже не была запрещена). Когда никто не признался, «голливудскую десятку» обвинили в «неуважении к Конгрессу» и наградили сроками от 6 до 12 месяцев. Всех немедленно уволили со своих должностей, а чтоб другим было неповадно тащить на экран всякие сомнительные идеи, владельцев киностудий обязали впредь брать с любого нанятого ими работника признательную расписку в том, что он не «красный».

Рой Брюэр на этом не успокоился: вскоре он, изучив сводки ФБР и прокоммунистическую прессу, составил список из 150 фамилий «неблагонадежных» писателей, сценаристов и журналистов, который разослал в СМИ с настоятельной рекомендацией не брать этих людей на работу. Поскольку с годами перечень творцов, заподозренных в «коммунистических настроениях», только рос, многие голливудцы добровольно шли на сотрудничество с комиссией, помогая дополнять позорный список новыми именами, – впрочем, это не спасало их имена от попадания в него. Травля фигурантов «черного списка» продлилась до 60-х годов, заставив многих актеров уйти из кино в театр, а сценаристов – работать под псевдонимами. Что до CSU, то ее после признания «рассадником подрывной деятельности» попросту расформировали. IATSE победил, хотя ему по следам событий также пришлось пережить серьезную реорганизацию. Вопрос, действительно ли Соррелл, сам по себе к «красным» никогда не принадлежавший, пользовался для поддержки голливудских стачек «коммунистическими» деньгами или это были наветы недоброжелателей (к коим, в частности, принадлежал ненавидевший его Дисней, для которого слушанья в Конгрессе стали отличной возможностью отомстить профсоюзнику за забастовку 41-го года), по сей день остается открытым.

Но вернемся к классовой борьбе. Рональд Рейган хоть и был против «красных» (чего никогда не скрывал), сам стачек не гнушался. В 1952-м и 1960-м он устроил две забастовки Гильдии киноактеров, продлившиеся соответственно 8 и 6 недель. В последнем случае Рейган потребовал для актеров семипроцентных отчислений по фильмам, произведенным после 1948 года и проданным на ТВ, а также учреждения актерских пенсий и фонда помощи нуждающимся артистам. Студии, хоть и не сразу, признали его запросы правомерными. В то же самое время с аналогичными требованиями восстали сценаристы, правда, им пришлось добиваться правды на протяжении 21 недели, прежде чем мейджоры скрепя сердце согласились делиться выручкой. После этого почти на два десятилетия воцарился покой. Правда, в 1978-м актеры снова немного побузили по поводу гонорарных выплат от съемок в рекламе, а в 1980-м, требуя поднять их минимальные зарплаты, устроили бойкот церемонии вручения премий «Эмми» (добившись в итоге поднятия зарплатного минимума на 32,25%).

В 80-е артисты сидели тихо и никому работать не мешали, зато снова активизировались сценаристы, устроив бунты в 1981-м, 1985-м и 1988-м (три месяца, две недели и 22 недели соответственно). Последняя забастовка против студий и ТВ, зажавших доходы от набирающего обороты рынка хоумвидео, стала самой массовой в истории сценаристской гильдии (в ней приняло участие 96% ее членов – 9000 авторов!). А еще самой долгой – она затянулась настолько, что несколько десятков членов профсоюза стали угрожать покинуть организацию, если не удастся прийти к какому-либо соглашению. Мейджоры, в свою очередь, тоже отказались идти гильдии навстречу, сказав, что готовы переключиться на работу с непрофсоюзными авторами. Никаких толковых целей в результате переговоров так и не было достигнуто: сценаристы сохранили за собой права на сочиненные ими сюжеты, подвергшиеся «ремейкам» и «перезапускам», и добились некоторых отчислений за сериалы, проданные за рубеж, но рынок хоумвидео так и не оседлали.

Голливуду в это время, правда, тоже пришлось нелегко: чтобы успеть к началу стачки, сценаристу «Хэллоуина 4» Алану МакЭлрою пришлось настрочить весь сюжет за 11 дней. Комедия «Земные девушки легко доступны» и фильм о Джеймсе Бонде «Лицензия на убийство» снимались без сценарных правок (которые часто вносятся уже на съемочной площадке), потому что их авторы бастовали. А для правок «Бэтмена» режиссеру Тиму Бертону пришлось выписывать сценаристов из Британии, поскольку в США обратиться было не к кому. Насколько хорошими оказались по итогу эти фильмы, судить зрителю. Но в целом Голливуд трагедию пережил.

А вот по ТВ забастовка ударила особенно сильно, поскольку нарушила вещательные планы, расписанные на месяцы вперед. Продолжения многих сериалов увидели свет с опозданием в месяцы (знаменитое «Детективное агентство “Лунный свет”», из-за долгого простоя упавшее в рейтинге, и вовсе было закрыто). Популярные телешоу, для которых некому было писать шутки и прочий материал, несколько месяцев подряд выкручивались показом старых выпусков, что совершенно не обрадовало зрителей, желавших видеть на телеэкранах отражение свежих событий. Дэвид Леттерман и Джонни Карсон попробовали вести свои передачи экспромтом, в результате чего качество их шоу резко упало. Мыльные оперы, для спасения которых срочно набрали новичков без опыта, намеренно затягивали действие в ожидании окончания стачки, а после того, как вернулись старые авторы, сюжеты резво рванули вперед, развалив весь внутренний ритм повествования. Все это в немалой степени способствовало оттоку 10% аудитории в сторону кабельных каналов – удар, от последствий которого мейнстримное ТВ, как считается, так и не оправилось. Это не считая полумиллиарда долларов недополученной телевизионщиками прибыли.

Стачка 1988 года во многом была обусловлена тем, что у традиционно покладистой Гильдии режиссеров Америки (Directors Guild of America – DGA) незадолго до того, в июле 1987-го, тоже случилась забастовка. Сейчас об этой акции уже никто не помнит, потому что продлилась она всего-навсего три часа, хотя подготовка была проведена «по-взрослому»: месяцы потрачены на сбор 8400 подписей по всей Америке, изготовление плакатов, натаскивание двух сотен «заводил» (т.н. «капитанов стачки»), выбор мест для пикетирования… Режиссеры потребовали от голливудских продюсеров и крупных телесетей отчислений от продаж видеокассет и показов их фильмов по ТВ – и практически мгновенно добились успеха (которого сценаристам год спустя, несмотря на все усилия, достичь не удалось). Впрочем, Альянс кино- и телепродюсеров (Alliance of Motion Picture and Television Producers) заявил, что, учитывая изменения в индустрии, и так был готов сесть за стол переговоров и повысить прежнюю ставку (1,2% от доходов ленты), так что «спектакль» не был столь уж необходим. Кто знает… Студии ведь тоже активно готовились к страйку, работая даже в выходные, и запаслись несколькими десятками полностью готовых фильмов – так что если бы не демонстрация серьезности намерений DGA, еще неизвестно, пошли бы они на уступки или нет.

Так или иначе, многочисленные ассистенты режиссеров и режиссеры «вторых групп», составляющие половину гильдии, впервые за полвека ее существования заявили о том, что хотели бы кушать мясо не только по праздникам (многие из них не так уж часто получают возможность поработать на крупных проектах, а в остальное время подобные отчисления являются для них чуть ли не единственным средством к существованию, да и пенсионный фонд гильдии на треть наполняется именно из отчислений). И поскольку никто не хотел впадания индустрии в коллапс на неопределенный срок, все быстро завершилось в пользу бунтовщиков. Впрочем, выплачивать проценты от фильмов, собравших в прокате меньше $10 миллионов, альянс все же отказался. Стоит добавить к этому, что в том же 1987 году Гильдия актеров массовки (Screen Extras Guild) тоже подумывала о стачке, поскольку статистов уже давно волновал вопрос увеличения их минимальной поденной оплаты, но там, как и во многих других не дошедших до внимания широкой общественности профсоюзных случаях, все удалось решить полюбовно, без выхода на улицы.

А в самом конце века, в 2000-м, снова полгода пробастовали актеры, требуя доплат за повторные показы рекламы с их участием, но добились ли каких-то особенных результатов, так до сих пор и непонятно: хотя сама актерская гильдия записала себе очередную победу, озвученную ею полуторную «добавку», якобы выбитую с боем, телесети готовы были выплачивать и так, о чем предупредили заранее. Некоторые из членов гильдии, такие как Элизабет Херли и Тайгер Вудс, стачку вообще проигнорировали, за что схлопотали от SWG по стотысячному штрафу. Тем все и закончилось.

В новом тысячелетии забастовка была пока всего одна – памятный многим страйк Гильдии сценаристов, стартовавший 5 ноября 2007 года. Предыдущую попытку бунта сценаристов, готовившуюся в 2001-м, удалось кое-как замять, но это была временная мера, и в итоге неизбежное все же случилось. Причина недовольства? Все та же – недостаточные авторские отчисления. Однако если в 80-е вопрос прибыли касался кассет, то на этот раз камнем преткновения стал рынок DVD, поскольку продажи дисков год за годом росли, а авторам фильмов об этом сказать как-то забыли. Также было выдвинуто требование сделать прозрачной систему интернет-проката и других высокотехнологических средств дистрибуции вроде скачивания фильмов на мобильные телефоны и «отстегивать» процент с этих растущих площадок тоже. Забастовка была организована грамотно: 12 тысяч разъяренных сценаристов, плакаты «Бастуем!», пикетирование крупных студий, «смена караула» каждые четыре часа. Опыт уже имелся, прошлые ошибки были учтены, и в этот раз работники пера намерены были стоять до конца. Бодрости им добавляли многочисленные актеры, в этот раз решившие поддержать коллег по индустрии. Потенциальным штрейкбрехерам, из-за безалаберной деятельности которых, как многие считают, забастовка 1988 года не достигла успеха, на всякий случай было вынесено строгое предупреждение: кто вздумает работать, когда все отдыхают, тот вылетит из гильдии и обратно уже не вернется.

Вспомнив, как дело было в 1988-м, сколько в результате стачки оказалось сорвано рекламных контрактов и насколько обрушились рейтинги телеканалов, продюсеры приуныли. Если киностудии к войне заранее подготовились и на всякий случай скупили заранее все сценарии, до которых только сумели дотянуться, то телеканалы, оперирующие многосерийными форматами, большого запаса сделать не могли – это означало сильно урезанный телесезон, а на одних реалити-шоу долго не продержишься. Вразумляли бунтовщиков стандартными речами: мол, DVD продаются все хуже (так что 5 центов с каждого проданного экземпляра – вполне достаточная награда сценаристу!), маститые суперзвезды плохо отрабатывают свои супергонорары и забирают огромную долю прибыли по контрактам, делать фильмы и сериалы становится все дороже, а интернет-рынок еще неизвестно, как себя поведет в следующие годы… Беспокоился за экономику штата и тогдашний губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер, подсчитавший, что один день стачки стоит Лос-Анджелесу 80 миллионов.

Беспокоиться действительно было отчего: забастовка продлилась 100 дней, прежде чем сценаристы добились желаемого увеличения роялти до 2% за показ, покупку или скачивание каждого их фильма. По самым скромным подсчетам, Лос-Анджелесу демарш гильдии обошелся в $2 млрд. За это время был отменен ряд церемоний вручения крупных премий (срыв «Золотого глобуса», бойкотированного многими кинозвездами, например, стоил $60 млн.), исчезли из эфира сериалы «Клиника», «Отчаянные домохозяйки» и многие другие популярные телешоу. Недельная аудитория телеканалов сократилась на 21%, а некоторые американские каналы потеряли до половины своей аудитории. Многие из сценаристов тоже пострадали: за время забастовки они лишились работы, и теперь крупные студии стараются держаться от «скандалистов» подальше. Телевидение тоже извлекло из стачки урок: с 2008 года каналы наводнили «бессценарные» телешоу, для создания которых умение складывать буквы в слова не требуется.

«Стоило ли дразнить гусей, если теперь все смутьяны стали нерукопожатны и сидят без контрактов?» – спросит читатель. Безусловно, стоило: сценаристы, выбившие в 1960-м право на телеотчисления и собственный пенсионный фонд, тоже на много лет стали в Голливуде персонами нон-грата, однако никто из тех, кто сегодня пользуется добытыми ими благами, не считает, что та забастовка была зряшной. Также и будущие авторы, которые, может быть, еще не родились, скажут профсоюзникам спасибо за 100-дневный бунт, сделавший жизнь американских сценаристов чуть легче. Половине из скриптрайтеров и прежде было очень непросто найти работу, и выживали они главным образом за счет мизерных роялти – так было ли им что терять?

Отношения между студиями и остальным кинолюдом в Голливуде во все времена были напряженными, поскольку любой участник процесса знает, кто сидит на мешках с деньгами, и можно только предполагать, сколько реальных доходов мейджоры тихонько кладут себе в карман (не верить же, в самом деле, откровенно заниженным суммам сборов, публикуемым в прессе?). Поэтому каждый раз, когда истекает очередной трехлетний контракт между кинопромышленниками и гильдиями, у последних появляется отличный повод надавить на «жадных эксплуататоров», увеличив свои требования. Индустрия традиционно упирается, пытаясь показать, кто здесь альфа-самец, – но поскольку вопрос почти всегда касается явных перекосов в регулировке денежных отчислений и бороться со вполне обоснованными требованиями профсоюзов сложно, в итоге все контракты подписываются.

«Это обычный ритуал, брачные пляски, повторяющиеся каждые три года», – пошутил еще в 1987 году один из начальников студии Paramount Нет Танен (тот самый, что послужил прообразом карикатурного злодея Бифа Таннена в «Назад в будущее»). С тех пор прошла уже четверть столетия. Ничего, кроме цифр, как видим, не изменилось. «Живи сам и давай жить другим» – многие считают эту древнюю пословицу не более чем крылатым выражением, но в нежно удерживаемом профсоюзами за горло Голливуде она по сей день актуальна на все сто процентов.