Рецензия на фильм «Два дня, одна ночь»

Когда работница фабрики Сандра (Марион Котийяр) из-за клинической депрессии долгое время проводит на больничном, ее начальник замечает, что коллеги женщины вполне справляются без нее, и предлагает им выбор: либо заранее обещанная годовая премия в тысячу евро, либо сохранение Сандры на работе. Почти все рабочие голосуют за премию, и женщина, узнав об увольнении, еще глубже погружается в депрессию. К счастью, ее лучшей подруге удается убедить шефа после выходных провести еще одно, теперь уже закрытое голосование, и она вместе с мужем Сандры (Фабрицио Ронджоне) уговаривает героиню обойти всех, кто голосовал против нее, и объяснить им, что ее семья с двумя маленькими детьми не проживет на зарплату мужа-повара.

Многократные лауреаты Каннского фестиваля и, вероятно, самые известные в мире бельгийские режиссеры, братья Жан-Пьер и Люк Дарденны не снимают фильмы о богатых и знаменитых. Их внимание приковано к «униженным и оскорбленным» – иммигрантам, сиротам, живущим на пособие семьям, простым работягам… И если мейнстримные голливудские режиссеры обычно рассказывают о подобных героях оптимистические сказки, то Дарденны создают правдоподобные, мрачноватые (или откровенно мрачные) ленты, постановочный стиль которых вызывает в памяти аскетизм скандинавской «Догмы»: съемки ручной камерой, никакой закадровой музыки, минимум эффектов, реальные постройки вместо тщательно продуманных декораций… Также они затрагивают больные социальные вопросы и выстраивают сложные, неоднозначные моральные головоломки. Их кино не для развлечения, а для размышления.

Не изменили себе Дарденны и в своем новом фильме, который они называют реакцией на ужесточение европейских бизнес-нравов. Прошли времена, когда рабочий на заводе был надежно защищен профсоюзом. В наши дни на заводах все чаще трудятся роботы, и работников там так мало, что они не могут создать сильный профсоюз. А это значит, что каждый рабочий сам за себя, и начальство может сделать с ним что угодно. Даже уволить его, переложив ответственность на других сотрудников. Мол, это не я его увольняю, это вы решили, что бонус важнее!

Напоминая об этом зрителям, Дарденны, как обычно, затрагивают немало этических, финансовых, производственных, психологических проблем, и если вы посмотрите картину в компании вдумчивых друзей, то вы потом проведете не один час в спорах о том, стоит ли еще не выздоровевшей женщине рваться на почти наверняка опасную для жизни работу (если делать ее невнимательно), или о том, что делать рабочим, которых бригадир натравливает друг на друга. Но вот беда – все «большие вопросы» картина ставит буквально в первые же минуты действия. И когда Сандра начинает планомерно обходить коллег, интерес к повествованию быстро теряется, потому что картина начинает повторяться. Главная героиня повторяет одни и те же реплики, и ей отвечают очень похожими словами. Причем как те, кто настаивают на бонусе, так и те, кто все же соглашается помочь. Конечно, ни одна из встреч не проходит в точности так же, как другая (так, одна из них заканчивается потасовкой, а другая – разводом), но так как фильм сосредоточен на судьбе Сандры и ее семьи, то для зрителей оказывается важно лишь то, в какую колонку попадает очередной рабочий: «Коллега» или «Премия». И большую часть картины очень хочется нажать на ускоренную перемотку и остановиться лишь в финале, для подведения итогов голосования.

По крайней мере, такое впечатление создается, когда смотришь фильм в России и мало что знаешь о тонкостях бельгийской жизни и речевого этикета. В оригинале каждая реплика и каждый кадр испещрены культурными кодами, и каждый второстепенный персонаж фильма – это объект для дешифровки. Вспомните наш знаменитый «Гараж» – сколько всего могли понять советские зрители о его персонажах просто по их манере одеваться! И густота культурных кодов была одним из компонентов успеха ленты. «Два дня, одна ночь» в этом отношении устроена схоже, но ко многим ее кодам у нас нет ключей. Скажем, когда муж Сандры говорит, что не вернется в социальное жилье, имеет ли он в виду нечто вроде маленьких, но по-своему уютных советских квартирок или что-то типа американских «проджектов», где на лестницах торгуют наркотиками, а в коридорах перестреливаются? Как зрители должны реагировать, когда один из сослуживцев признается, что подрабатывает «по-черному», не платя налогов? «Молодец, устроился!», «Бедняга, за это могут посадить!» или «Преступник, ату его!»? В России ответ очевиден, а в Бельгии – Костер его знает. А что нам думать о том, что главные герои с двумя детьми обедают четырьмя пиццами? «Зажрались!» или «Экономят на еде…»? И так далее. А когда в таком кино не можешь читать персонажей как книгу, посвященные им виньетки не увлекают так, как они должны увлекать бельгийцев.

Сходная проблема и с исполнительницей главной роли. Французская звезда Марион Котийяр исключительно убедительно перевоплотилась в Сандру, и по тщательности проработки роли это одна из лучших ее работ. Но все душевные и моральные колебания Сандры, все симптомы ее болезни, все разнообразие ее нервных реакций на происходящее в ее жизни – все это актриса демонстрирует в первые полчаса ленты, и дальше, в сущности, повторяется с небольшими вариациями. А смотреть на белку в колесе быстро надоедает. Даже если это потрясающе сыгранная белка.