Недавно мы рассказывали о криминальных сериал-антологиях — шоу, каждый новый сезон которого повествует совершенно другую историю, — а теперь хотим познакомить вас с таким же форматом в жанре хоррора: от общеизвестных «Призраков» Флэнегана и «Американской истории ужасов» Мёрфи до настоящих забытых шедевров.
Майк Флэнеган — большой любитель психоанализа в хорроре. Его главные фильмы «Игра Джералда» и «Окулус» («Тишина», что удивительно, так и осталась чисто пластическим упражнением в работе с жанром) рассказывали о детских травмах и их преодолении, поэтому неудивительно, что первый сериальный опыт постановщика функционировал в том же ключе. «Призраки дома на холме» оказались целым кинороманом с плеядой персонажей, каждый из которых сталкивается с кошмарами прошлого. Все серии поставил сам Флэнеган — отсюда и некое формальное единство, тончайшая режиссура, достигающая своего пика в эпизоде с пятнадцатиминутной сценой похорон, снятой одним дублем. Быть может, порой режиссёр перегибал с драматизмом, но даже это не помешало «Призракам дома на холме» стать одним из самых обсуждаемых хорроров года.
Другое дело — «Призраки усадьбы Блай», номинально вообще новый сериал, но на деле своего рода ещё одна глава авторской вселенной. Флэнеган заявил, что устал заниматься постановкой каждой серии, поэтому почти все эпизоды поручил другим режиссёрам. Закономерная формальная блеклость усугубляется выбором сюжета и сеттинга — костюмированного готического романа о любви и ненависти (частично это экранизация «Поворота винта» Генри Джеймса, но также здесь полно деталей и из других его книг), отказывающегося от хоррора и уходящего куда-то в сторону слезливой мелодрамы. Не этого ждали фанаты «Призраков дома на холме», хотя с точки зрения ухода от пресловутого исследования травматизма довольно занимательно.
Изначально задумывающийся как разовая экранизация одноимённого хоррор-романа Дэна Симмонса, «Террор», неожиданно ставший локальным зрительским хитом, разросся до продолжения. Первый сезон, отчасти основанный на реальных событиях, повествовал о двух кораблях, попавших в ледяной плен по пути через Арктику. Тяготы членов экипажа усложнялись не только болезнями и голодом, но и появлением страшного мифического существа в округе. Второй сезон тоже решил задействовать историзм: в его основе история жизни японцев в США во времена Второй мировой. Целое поселение начинает умирать из-за страшного недуга, а недоверие американцев растёт с каждым днём. В случае первой попытки — безупречный лавкрафтовский хоррор с уникальным морозным сеттингом, в случае второй — скорее паранормальный исторический триллер о геноциде и национальной идентичности.
В разговоре об антологиях сложно не коснуться фигуры Райана Мёрфи. Пожалуй, главное (и самое долгоиграющее) творение гения сериальной индустрии, который уже постепенно теряет этот статус. 10 сезонов с абсолютно разными историями (вышло всего девять, но шоу официально продлили на ещё один), разобранными на мемы и по-прежнему обсуждаемыми за пределами локального хоррор-сообщества. Едва ли стоит расхваливать и без того популярные ранние сюжеты, но вот последний сегмент — «1984» — смог предотвратить некоторый застой в сериале и полностью осмыслить феномен американского слэшера. Страшного здесь, правда, с каждым сезоном всё меньше, но деконструкция жанра понравится каждому, кто любит ужастики.
Пожалуй, самый удобный формат хоррор-антологии: «Нулевой канал» состоит из 4 сезонов, каждый из которых рассказывает новую историю в 6 сериях. Есть здесь сюжет о психологе, который расследует исчезновение детей из 80-х, или, скажем, о парочке, нашедшей таинственный подвал в новом доме, но, пожалуй, наиболее выдающийся из них — меланхоличный и пугающий ужастик, основанный на крипипасте (как, собственно, и весь сериал, адаптирующий истории из Интернета) о доме без конца. Героиня осмеливается войти в него и сталкивается со своими главными кошмарами: комплексами, болью от утраты близкого человека и одиночеством. Один из самых чувственных сюжетов антологий вообще и в частности достойная попытка смешать хоррор с драмой.
Дерзкая канадская антология, осмысляющая границы хоррора. Что любопытно, сезоны здесь поручают одному режиссёру: первый, например, снимал Крэйг Дэвид Уоллес, а второй — Феллипе Родригес. Убийца на Хэллоуин и резня в лагере, серийные маньяки и ностальгия по 80-м — «Слэшер», может, и эпигонствует, но в пределах нормы. Яркие сцены убийств и адреналиновые сражения с психопатами в масках если не вернут любовь к поджанру, то заставят вспомнить о лучших его представителях. Тут, правда, стоит оговориться, что сериал скорее оценят любители жанра: для широкой аудитории уж слишком местечково, отталкивающе локально.