На службе народа

«Небольшая группа колоритных элитных воинов объединяет усилия, чтобы защитить мирных людей от многочисленных безжалостных злодеев». Это простой, но эффектный, идеально кинематографичный сюжет, в котором можно найти место и для яростных боев, и для хитроумного планирования сражений, и для драматичных перипетий, и для романтических сцен, и даже для моментов временной слабости героев (конечно, в итоге все должны показать себя молодцами). Также это очень гибкая схема, которую можно адаптировать для повествований вроде «Мстителей» и даже советского «В бой идут одни “старики”». Вроде бы Леонид Быков снимал кино о другом, но если приглядеться, то уши Куросавы станут хорошо видны.

Казалось бы, при таком обилии клонов и подражателей кто-то должен был снять фильм, сравнимый по художественному уровню с картиной Куросавы. Но нет – даже быковское кино до «Семи самураев» не дотягивает. Есть у фильма 1954 года сценарный нюанс, который делает повествование не только захватывающим и драматичным, но и глубоким. Тогда как клоны и подражатели «Семи самураев» в той или иной степени страдают поверхностностью. Да, у Быкова она заметна куда слабее, чем в новом вестерне-блокбастере «Великолепная семерка» Антуана Фукуа. Но это лишь показывает мастерство советского режиссера в «маскировке», в отвлечении зрительского внимания от недостатков повествования.

Так в чем же фокус Куросавы? Чтобы его осмыслить, нужно заглянуть в историю средневековой Японии и осознать формальную нелепость «Семи самураев». Когда ты воспитан на былинах о богатырях, защищающих родную землю, бывает трудно понять, что самураи, при всем их сходстве с былинными богатырями, мыслили совершенно иначе. В истории Японских островов почти не было иноземных вторжений, и самураи в основном воевали не с монголами, китайцами, русскими и прочими географическими соседями, а друг с другом.

Как и европейские рыцари, самураи были воинами на службе князей. Последние формально уважали власть императора, но нередко были сами по себе, и они использовали самурайские армии, чтобы сражаться с соседними княжествами. При этом в сознание японцев была «вморожена» четкая общественная иерархия. Император наверху, под ним – князья, еще ниже – самураи, а дальше – священники, купцы и, в самом низу пирамиды, крестьяне. Хотя на крестьянах все держалось, их никто особенно не уважал и их никто не защищал. Если, конечно, крестьян не атаковали и не защищали в рамках войн между княжествами.

Важно понимать, что в феодальном обществе статус может быть не связан с деньгами. Конечно, лучше иметь деньги, земли и влияние, чем их не иметь. Но нищий, бездомный самурай, странствующий в поисках господина, был выше по положению, чем самый зажиточный и уважаемый крестьянин. Он был настолько более важной фигурой, что мог убить крестьянина просто для того, чтобы проверить остроту своего меча. Такое отношение к крестьянам было очень важной частью самурайского воспитания. В феодальном обществе каждый должен знать свое место.

Теперь давайте взглянем на «Семь самураев» глазами тех, кто воспитан на традиционной японской культуре. То есть глазами первых японских зрителей фильма. Что они там увидели? Мир, перевернутый вверх дном. Если в самом известном самурайском повествовании «47 ронинов» самураи мстят за убитого господина (то есть остаются его верными слугами даже после его смерти), то в «Семи самураях» герои идут на службу к крестьянам! Они сражаются за крестьян и бок о бок с теми из них, кто может держать оружие, как будто крестьяне – это коллективный князь. Абсурд! Самураи должны в упор не видеть простых рисосеев.

Но, конечно, в этой нелепости – вся суть замысла фильма. Картина вышла в прокат через девять лет после того, как традиционная Япония потерпела свое окончательное поражение во Второй мировой войне. Правда, во второй половине XIX века в стране было проведено немало реформ, чтобы догнать западные страны, но социальная пирамида во многом осталась прежней, средневековой, с императором на вершине и крестьянами и рабочими у подножья. И Куросава в «Семи самураях» показал, что пирамиду пора переосмыслить. Пора увидеть, что общество стоит не на сильных мира сего, а на слабых. И что самураи – то есть армия, чиновники, полиция – должны служить интересам народа, а не интересам тех, кто испокон веку ввергал Японию в междоусобицы.

Поэтому для повествования «Семи самураев» очень важны и перепалки, которые возникают между самураями и крестьянами по ходу картины, и финальное признание самого мудрого из воинов, что победу одержали не самураи, а простые люди. Это исторический боевик, но на актуальную тему для послевоенной Японии. И идеологическая подоплека придает ему глубину.

Голливудская «Великолепная семерка» попыталась хотя бы отчасти воссоздать эту подоплеку, сделав героев американцами, а крестьян – мексиканцами. Однако во времена Дикого Запада между американскими ковбоями и мексиканскими фермерами была не такая социальная пропасть, как между кастами средневековой Японии. Кроме того, настоящий американский герой не может быть снобом, и он должен с равным уважением относиться ко всем, кто попросит о помощи. Так кто социального конфликта Куросавы в американской постановке не получилось.

Прочие же ленты на эту тему, включая новую «Великолепную семерку», где действие развивается в американском городке с американскими фермерами, вовсе не затрагивают политику и общественный строй. Как правило, они просто противопоставляют героев и злодеев, всерьез не задумываясь об отношениях между воинами и нанимателями. В том же «В бой идут одни “старики”» эта тема даже краешком не затрагивается, и иного от советского военного фильма было ждать невозможно. Такой подход порой рождает запоминающиеся картины – лента Фукуа, например, достойно смотрится как вестерн-боевик, а лента Быкова уже много лет поражает своей душевностью, – но глубокое, многослойное кино так не создать. И фильм Куросавы вот уже более 60 лет остается непревзойденным.