Интервью с Уэсом Андерсоном

Уэс Андерсон рассказал нам о детях, Оуэне Уилсоне и шестидесятых

Да, повлиял чисто технологически. Мы многие сцены до съемок анимировали и монтировали заранее, чтобы точно знать, как это будет. Первую сцену с титрами, первое появление Эдварда Нортона в скаутском лагере. А сцены Боба Балабана я вообще сам сыграл заранее, и мы все это сняли и смонтировали, чтобы лучше подготовиться к настоящей съемке. Раньше я таких вещей не делал и думаю, что такая тщательная подготовка – это именно благодаря работе в анимации.

А вы чувствуете, что от вас каждый раз очень многого ждут? «Новый фильм Уэса Андерсона» должен выглядеть определенным образом, юмор должен быть специфическим, на вас это как-то давит?

Вы будете смеяться, но я больше всего стараюсь не повторяться. Каждый раз, снимая кино, я верю, что делаю что-то абсолютно для себя новое. Но что-то в том, как я снимаю, впоследствии вычитывается как мой почерк. И в какой-то момент я решил, что не хочу насиловать себя и менять почерк.

Вы всегда работаете с одним оператором, Робертом Д. Йоуменом, расскажите, почему так?

Он снимал мою первую картину, «Бутылочная ракета», и с тех пор я в жизни не работал с другим оператором. Он научил меня многому из того, что я знаю о работе на площадке. Многие кинематографисты руководствуются не только тем, насколько хороший им предложили сценарий, но и тем, сколько заплатят. Лучшие из профессионалов так рассуждают, большинство, а Боб вообще не такой, совсем.

Фильм – о первой любви, но в том числе там есть сцена, затрагивающая табуированную сегодня тему детской сексуальности, у вас не было проблем с продюсерами по этому поводу?

Paintbrush – компания, с которой я сделал два предыдущих своих фильма, они примерно знают, с кем имеют дело, и не нервничают. Мой продюсер Стивен Рейлс загорелся этим проектом сразу же, как прочитал сценарий, и очень мне помогал. Моим героям двенадцать, они любят друг друга и очень серьезно к этому чувству относятся. Это похоже на начало очень важных и глубоких отношений. Мне даже не приходило в голову, что это табу, думаете, это может кого-то взбесить?

Надеюсь, нет. А шестидесятые вы выбрали потому, что это своего рода эпоха конца невинности?

Это довольно спонтанно получилось, но теперь я думаю, что да. У нас такая Америка Нормана Роквелла и она действительно дает ощущение более невинного времени. А уже когда нашим героям будет восемнадцать, Америка станет контркультурой, так что можно считать, что у нас это рассвет, зарево. Но вообще меня не слишком интересует ностальгия по шестидесятым. Мне по большому счету плевать на шестидесятые. Я просто очень люблю музыку того времени.

Картина как-то связана с вашим личным опытом?

Знаете, меня тут кто-то спросил, можно ли считать этот фильм воспоминанием о фантазии. И я думаю, так оно и есть. У меня такого не было, но я мечтал о чем-то подобном. Это не автобиографический фильм, но я помню свою первую любовь, это чувство, словно в тебя вдруг ударила молния.

А куда Оуэн Уилсон делся, вы же будете с ним еще работать?

Конечно! Оуэн, кстати, почти что приехал в Канны. Я очень хотел, чтобы он прошел с нами по красной дорожке – как человек, который на этом фильме вообще ничего не делал. Я думаю, это было бы правильно.

Формально его роль отошла к Роману Копполе, который стал соавтором сценария.

Роман мне очень помог со сценарием, я ему очень благодарен, но Оуэна никто не заменит. Я же с ним постоянно советуюсь, даже когда мы вроде бы не работаем вместе. Он все варианты сценария читает, я ему монтаж показываю, так что его голос всегда слышится в моих фильмах.

Ваша киносемья разрослась: в «Королевстве…» сыграли Эдвард Нортон и Брюс Уиллис.

Я годами хотел поработать с Эдвардом, мы давно это обсуждали. И эта роль показалась мне для него идеальной, он мог бы позировать для портрета Нормана Роквелла. А что касается Брюса, у меня была роль полицейского и несколько кандидатур, но я хотел взять кого-нибудь, кто был бы по-настоящему убедителен в этой роли. Никого аутентичнее Брюса в роли полицейского представить себе нельзя. Но при этом он должен был быть одиноким, неуверенным, застенчивым и очень печальным. И Брюс все это сыграл, но при этом мы все время помним, что перед нами сотрудник полиции.

В ваших картинах всегда есть взрослые, которые ждут одобрения родителей. Но когда вы сместили фокус на детей, все изменилось: детям ничье одобрение не нужно. Думаете, это с возрастом приходит?

Да-да, вы абсолютно правы, конечно. Дети в этой истории – единственные, кто точно знает, чего хочет. Мне нравится, что они абсолютно уверены в своих желаниях и идут напролом. Я не думаю, что дети такие уж невинные, но я считаю, что им доступна простота и определенность в выражении своих мыслей, которой так не хватает взрослым.